Андерс Рослунд - Сделано в Швеции

– Лео?

Лео переступает через порог.

– Подойди сюда.

К столу он не подходит, останавливается возле холодильника.

– Лео, сынок, это отец Хассе. Говорит, ты ударил Хассе в нос. Это верно?

Кажется, холодильник никогда не гудел так громко.

– Да.

– Один раз?

– Да.

Он стоит на кухне, которая превратилась в зал суда, и судьи смотрят на него, один с полуулыбкой, второй с легким серьезным кивком. Потом улыбающаяся половина достает из кармана брюк несколько купюр.

– Держи. – Папа вручает Лео пятьдесят крон. – В следующий раз, когда поквитаешься, бей дважды. Получишь сотню.

Пятьдесят крон папиных денег. Лео берет купюру, пробегает по ней пальцами, она мятая, и он ее разглаживает.

– Можешь идти. Ступай к братьям, Лео.

Потом папа подмигивает отцу Хассе, как обычно подмигивает маме.

– Стало быть, они квиты. Твой сын первый избил моего. Потом мой сын избил твоего. Теперь они квиты.

С ручкой в руке он подвигает ближе билеты лото.

– А вот мы друг с другом еще не закончили, – продолжает он, расставляя крестики на билетах. – Потому что ты явился сюда, в мой дом, и во всем обвинил моего сына. Хотя начал-то твой сопливый хулиган! Поэтому, как тебе наверняка известно, заканчивать придется нам с тобой. За этим кухонным столом. Обещаю тебе, гарантирую… что отныне каждый раз, когда твой сопливый хулиган побьет кого-нибудь, все равно кого , я найду тебя и поколочу. Каждый раз.

Отец Хассе быстро встает со стула.

– Ты мне угрожаешь?

– А то! Ясное дело, угрожаю.

– Я думал, мы спокойно поговорим.

– А мы и говорим. Пока что.

Отец Хассе молчит. Лицо у него залилось краской.

– Ты мне угрожаешь. А знаешь, я ведь могу на тебя заявить. Понятно?

Папа смеется, спокойно, во всяком случае так кажется.

– Отлично. Заявляй. – Смех становится громче, настоящий хохот. – Эти хреновы полицейские скажут мне спасибо. Поблагодарят! Потому что отныне будут знать, каков твой сопливый хулиган.

Дальше все происходит так быстро, как тогда, за столиком в ресторане, со стаканом фанты. Папа встает, сгребает отца Хассе за ворот и прижимает к стене между гудящим холодильником и дверью.

– Запомни. Каждый раз, когда твой сопливый хулиган кого-нибудь изобьет, я изобью тебя. Каждый раз!

Папа повышает голос, и дверь комнаты Винсента открывается. Феликс и Винсент выглядывают в коридор, когда папа толкает отца Хассе лицом в стену, а потом по коридору к входной двери.

– Покеда, отец Хассе. Привет Хассе от меня. Береги его нос, сожми покрепче да подергай маленько и передай привет от Лео. От сына Ивана.

Бритт-Мария так и стоит в коридоре, когда дверь закрывается и шаги удаляются по лестнице. Ноги у нее подкашиваются, тело норовит упасть на пол, будто пьяная агрессия им не по силам. Но мама стоит. Потому что так решила.

– Лео. Феликс. Винсент. Ступайте в свою комнату.

– Это еще почему?

– Потому что мне надо поговорить с тобой, Иван. Наедине.

– Тебе? Ты знаешь, что твой сын сегодня сделал?

Теперь она видит куртку, висящую одним плечом к стене и укрытую широким шарфом, – когда папа поднимает ее повыше. Дырка еще увеличилась. Теперь даже папины пальцы туда пролезут.

– Он защитил себя. Нас. Нашу честь. Лео выстоял, а ему грозил нож! Выстоял ради нас. Можешь говорить, Бритт-Мария. Валяй! Но говори с нами. Со всеми нами. Мы – семья. Если, по-твоему, наш сын сегодня поступил неправильно, так ему и скажи. Перед всеми нами.

– Лео ничего неправильного не сделал, Иван. – Ноги у нее не подкашиваются, потому что она так решила. – Это ты действовал неправильно.

– Я? – Папа роняет куртку. Но руки не опускает. – Я научил нашего сына защищаться!

– А если отец Хассе заявит в полицию?

Он придвигается ближе.

– На что заявит?

– Ты ему угрожал, Иван.

– Свидетелей-то нет. Верно? – Он смотрит на нее, на сыновей. – Кто-нибудь слышал, как я угрожал отцу Хассе? Кто-нибудь из вас? Или моя жена тут единственный полицейский? – Он задерживает взгляд на старшем сыне. – Лео, ты слышал? Слышал?

И ждет, пока не получает ответ:

– Нет, папа. Я ничего не слышал.

– Но я слышала, Иван.

Мама стоит вплотную рядом с папой. Вплотную с его рукой. Но ей все равно.

– Я слышала, как ты ему угрожал. И могу в точности повторить, что ты сказал.

– Ты что же… собираешься на меня донести? – Он придвигает руку ближе, почти касается ее лица. – Настучать собираешься? Да?

– Папа, не надо!

Феликс бежит к папе и маме, к руке, которая дрожит перед ее лицом.