Сергей Skolorussov - Черта невозврата

– Летим, летим! – Марго, улыбаясь, повисла у отца на шее. – Папуль, ты же меня любишь?

– Что за вопрос, – отец прижал её к себе и поцеловал.

– Простой вопрос…

– Ну, говори, говори!

– Мне двадцать лет исполнилось.

– И…

– Такая круглая взрослая цифра. Я уже большая.

– Так…

– Северный полюс – это здорово. Всем понравилось. Запомнится на всю жизнь.

– Так-так…

– Ты не мог бы мне ещё и денег подарить?

– Тебе не хватает тех десяти тысяч, что я кладу на твою карточку каждый месяц?

– Мама тоже мне такую сумму даёт. Но дело не в этом. На жизнь мне хватает.

– Хорошо. А сколько тебе надо? И зачем?

– Зачем? Папуль, это секрет.

– Сколько?

– Всего-то двадцать миллионов.

– Рублей?

– Пап, ты совсем что ли?

– Ого! Не понял, зачем тебе так много?

– Тебе жалко для единственной самой-самой любимой-прелюбимой дочурки?

– Нет, но я должен знать.

– Чего ты боишься? Конечно, не на наркотики.

– Я понимаю, понимаю. Не надувай губки. Это тебя не красит. Затеяла разговор на серьёзные темы, изволь быть сдержанной.

– Я так и думала. Ты меня не любишь.

– Люблю. Поэтому и интересуюсь.

– Ну вот скажи, это же для тебя мелочь! Ты вон какие самолеты покупаешь. Чего тут интересоваться?

– Во-первых, не мелочь. А во-вторых, я не хочу попусту волноваться в неведении. Да и мать твоя не согласится.

– Вот уж вспомнил её некстати. Чего это она не согласится?

– Потому, что мы оба не будем спокойны за твою безопасность.

– И при чём здесь моя безопасность?

– При том, что двадцать миллионов долларов у одинокой русской студентки – это очень опасно.

– Во-первых, я не одинока. Меня есть кому защитить. Во-вторых, я живу в США, а не в России.

– Вот этого я и боюсь.

– Что я живу в США? Да у нас спокойно. У людей двери входные из стекла. Наслушался кремлёвской пропаганды.

– Никого я не наслушался. У меня своя голова. И заметь – не самая пустая в этом мире. Иначе не стала бы ты просить у меня такую сумму. А беспокоюсь я не потому, что ты живёшь в США, а потому, что ты живёшь слишком далеко от меня. Поэтому я не знаю, как ты живёшь, чем ты живёшь, кто составляет твоё окружение и куда ты собираешься тратить такую значительную сумму.

– Всё понятно, ты отказываешь.

– Так ты скажи для начала: зачем тебе эти деньги?

Девочка помолчала, обдумывая стоит ли ей говорить правду, или можно быстро что-нибудь придумать. Но очевидно никакой достойной причины нужды в деньгах не пришло в её симпатичную голову:

– Хорошо, я скажу. Мы с Грегори любим друг друга, – она помолчала, пытаясь увидеть по эмоциям отца, стоит ли ей продолжать дальше, – и, очевидно, в дальнейшем поженимся.

– Та-а-ак…

– Должны же мы заранее думать о фундаменте нашей дальнейшей совместной жизни?

– Понятно. Значит, это твой «защитник» подбросил эту идею. Я так и думал.

– Нет! Это я сразу подумала, что ты мне откажешь! Значит не дашь?

– Нет! Сейчас не дам!

– Ну почему?

– Потому! Потому, что это не серьёзно, это опасно, ты его толком не знаешь. И ещё пять тысяч «потому». Озвучивать?

– Мне уже двадцать лет! Я взрослая! Я сама знаю, что мне делать, кого любить и с кем строить планы на будущее. Ты не имеешь права навязывать мне свои дурацкие взгляды на жизнь!

– Я не имею права потакать чьим-то авантюрам. Всегда! Но особенно, если речь идёт о безопасности моей любимой дочери!

– Вот почему вы все против него? Чем он вам не нравится?

– Кому всем?

– Тебе и маме!

– А! Так она тоже отказала?

– Она назвала его жиголо и альфонсом!

– Стоило бы прислушаться к словам твоей матери! Она в альфонсах разбирается лучше всех.

Маргарита залилась слезами:

– Ненавижу вас всех! Вы мне всю жизнь сломали!

– Чтобы дать деньги, я должен знать этого человека. А ты привела его два часа назад и уже требуешь двадцать миллионов баксов. Назови мне имя отца, который в такой ситуации не отказал бы своему любимому ребёнку? Нет таких в мире. Потому что, кто любит – тот беспокоится!

– Ненавижу! Улечу и больше не звони мне никогда!

– Скажи для начала: кто он, где вы познакомились, кто его родители? Как его зовут? Полное имя у него есть?

– Ненавижу. Видеть никого не хочу.

– Ответь! И может тогда я всё же дам денег!

Девочка подумала, что слёзы помогли, сразу перестала плакать и посмотрела на отца доверчивыми припухшими глазами:

– Грегори Хопкинс. Ему двадцать пять лет. С родителями своими он меня обещал познакомить после этой поездки.