Григорий Тюренков - Роковой удар спортсмена

– Фамилия, имя, отчество. Год рождения…

Десять минут дежурный бесстрастным голосом задавал вопросы, записывал ответы, из коридора потянуло сквозняком и потными ногами. Два сержанта ППС привели очередных нарушителей, и повели в камеры. Тимур подумал про отца и спросил:

– Я могу позвонить отцу?

– Ты что самый умный? Позвонишь позже, а пока… – взгляд дежурного подобрел, он поднял со стола телефон и набрал майора Звягинцева.

– Алло, Сережа, ну везите Юматова на СИЗО, а там разберетесь. У меня тут помимо него хулюганов полно! – закашлялся капитан и засмеялся как очень смешной шутке.

У Тимура напротив настроение было паршивым и было не до смеха. Через две минуты в кабинет вошли два сержанта, и сняли Юматову отпечатки пальцев. Тимур всю жизнь чувствовал себя лучшим во многих аспектах жизни, а сейчас почувствовал себя преступником, и это его испугало еще больше. Через полчаса задержанного Юматова заковали в наручники и вывели к главным воротам. Через щель в воротах Тимур увидел то, отчего его сердце сжалось: бледный и сгорбленный отец протягивал толстому конвоиру ключи от его любимой «Хонды», конвоир только покачал головой и отвернулся.

– Значит дело серьезнее некуда! – убито подумал Юматов, и твердая дубинка больно уткнулась в позвоночник.

– Давай, вперед пошел!

Юматов помнил, как запрыгнул по железным ступенькам в автозак и прижался горячим затылком к холодной стенке. Мыслей в голове не было. Хотелось уснуть и проснуться в своей теплой кровати, под мышкой сжимать теплое Иркино плечо, зарыться в ее каштановые волосы и поцеловать нежную шейку. Впервые за много лет Юматов пропустил роковой удар.

***

Перед тем как отправить задержанного Юматова в шестнадцатую камеру, два рослых охранника отобрали у него телефон, деньги и шнурки. Сержант внутренних войск с перебитым носом и огромными кулаками шел сзади по темному коридору и щелкал пальцами. Сверху падал тусклый свет десятиваттных лампочек. Между этажами нависали стальные решетки, будто паутина гигантского паука из которой невозможно выбраться. В коридоре стоял невыносимый гул. Казалось, будто стены двигаются и говорят тысячами голосов. Тюрьма жила своей жизнью. Пройдя два пролета, конвоир остановился и скомандовал:

– Лицом к стене!

Перед Юматовым щелкнули замки на тяжелой двери, и открылся вход в преисподнюю. В небольшой темной комнате, забитой двухъярусными кроватями, друг на друге лежали, сидели, валялись три десятка заключенных. Тридцать пар глаз упали взглядами на новичка. Юматов почувствовал, как краснеет. В воздухе витал тяжелый дух несвободы, потных тел и еще чего – то пряного и дурманящего. Сзади стукнула дверь, и снова щелкнули засовы. Тимур не знал, что надо говорить в таких ситуациях, с кем начать общение и куда можно присесть. Гробовую тишину нарушил тихий, но необычайно веский голос:

– Здорово друг! Что не здороваешься с соседями? Кто такой? Откуда и за что к нам определили, а?

Говорил сухой старичок с пронзительным взглядом черных как пропасть, глаз, свесив ноги с кровати, спрыгнул на холодный бетонный пол и подошел вплотную.

– Юматов Тимур, девчонку защищал от двух, убил одного, случайно…

Камера взорвалась возгласами неодобрения, атмосфера сгустилась как тучи перед дождем. Тридцать жестоких взглядов пожирали дерзкого новичка, который явно не имел отношение к преступному миру и попал сюда по глупости. Или для чего–то еще?! Может это ментовская «наседка»!

Смотрящий обошел жилистого спортсмена и подошел к параше. Зажурчала струя, камера стихла, все ждали решения Сухого. У Тимура вспотели ладони, он ожидал самого худшего и был готов биться до последнего. Сегодня он попал в новый и пугающий мир. Туда, где не знаешь, что произойдет в следующую секунду. Если «братва» зацепиться за какой–либо «косяк», ему не поздоровиться. Могут заколоть «заточками» или затоптать насмерть, или еще хуже – изнасиловать всей камерой и тогда можно мылить веревку.

Сухой вытер руки об старые вытянутые трико и вернулся на свое место. В камере находилось около пяти мужиков средних лет, все синие от татуировок, с колючими взглядами и тяжелой аурой душегубов, и два десятка молодых парней. Все настороженно наблюдали за новичком, Гвоздь вытащил из-под матраца заточенную ложку, и приготовился прыгнуть на новичка. Сухой опустился на продавленную кровать и усталым голосом сказал:

– Ладно, будь пока мужиком, а потом разберемся. Твоя «шконка» сверху, пацаны подвиньтесь, пусть братик ляжет.