Тараксандра - Судьба Хеопса

– Царь объединенных земель готов принять вас, – сказал он.

Анукет и Аменемхат вошли в кабинет Хеопса. Они низко поклонились молодому царю. Хеопс сидел за столом, заваленным папирусами, и что—то писал. Однако, увидев своих старых учителей, юноша-фараон встал и подошел к ним.

– Рад видеть вас в добром здравии, друзья мои, – приветливо улыбнулся им царь. Он слегка обнял склоненную Анукет, помогая женщине подняться, погладил по плечу Аменемхата. – Что вы хотели сообщить мне?

– Это непростой разговор, – сказала старая танцовщица.

– Садитесь же, друзья мои, – проговорил Хеопс, усаживая Анукет и Аменемхата на табуреточки возле стола.

– Я хочу поговорить о Мелонисе, – сказала печально Анукет.

– Мелонис? – встревожился фараон. – С ним что-то случилось? Говорите же!

– Не с Мелонисом, а с тобой, свет мира, – проговорила танцовщица, – вернее, может случиться.

– Я не понимаю, – удивился Хеопс.

– Вполне ли ты доверяешь своему личному другу? – вступил в разговор Аменемхат.

– О, не волнуйтесь, – рассмеялся Хеопс, – Мелонису я верю больше, чем себе.

– Ты еще очень юн, лучезарный царь, – мрачно проговорил архитектор, – и не ведаешь людского коварства. Мелонис, бесспорно, наделен великим умом и знаниями, но не обратит ли он однажды свою мудрость во зло тебе? Он владеет чарами колдовства, и не станешь ли ты в один день жертвой его магии? Кто знает, что скрывает сердце этого чужеземца? Вдруг Мелонис вознамерился убить тебя и стать новым царем богоданного Египта?

– Нет, – твердо проговорил Хеопс, – я хорошо узнал Мелониса, ничего такого он не замышляет. А во дворец пришел он, чтобы охранять меня от тех, кто вынашивает в своей груди черные замыслы, – глаза молодого правителя потемнели. – Вы поняли меня? От тех, кто желает посягнуть на священный трон богов, от тех, кто замыслил поднять свою убогую плоть до высот бессмертных, от тех, кто попирает божеские и человеческие законы!

Анукет и Аменемхат, перепуганные, встали.

– О, прости великий царь, – пробормотала Анукет, – мы пришли, только гонимые заботой о тебе. Да простит нас сын Солнца, но мы с тобой, пресветлый царь, с детства твоего. Не сердись же на опеку двух больных стариков.

Главный архитектор и танцовщица низко поклонились. Хеопс вновь повеселел.

– Я не сержусь, а очень люблю вас, – царь обнял Анукет и Аменемхата. – Идите же и не о чем не волнуйтесь. Мелонис – наш друг, а не враг.

Танцовщица и главный архитектор, скрывая досаду, покинули кабинет фараона.

Анукет привела Аменемхата в свои покои.

– Что же нам делать? – нервно проговорила она. – Мы, кажется, обречены терпеть этого чужеземца! А, если его убить?

– Я не хочу больше крови, – покачал головой архитектор. – Убийство Заземанха до сих пор стоит перед моими глазами. Снофру умер, Псамметих покончил с собой… Не надо больше злобы.

– Ты всегда был трусом, – с пренебрежением проговорила танцовщица

– Я художник.

– Я не могу справиться с Мелонисом, он очень сильный здоровый мужчина. Яд против него применять бессмысленно, он знает все противоядия. Его нужно заколоть, как свирепого кабана. Вот так. – Анукет сделала стремительный жест рукой, словно вонзала кинжал в невидимую жертву. – Я уже не обладаю мощью такого удара, но ты еще достаточно силен. Порази его кинжалом в сердце, быстро, стремительно, чтобы он не успел даже опомниться. Ты справишься. Вспомни, как в молодые годы, когда учился зодчеству, ты своими орудиями рассекал даже самый твердый камень.

Аменемхат посмотрел на свои руки, худые, но еще не утратившие силы, руки человека, знакомого с тяжелым физическим трудом.

– Я уже не тот, – печально проговорил он.

– На один удар тебя хватит, друг мой, – с нежностью сказала танцовщица.

Она обняла старого архитектора и приникла губами к его губам.

– О, Анукет, – прошептал опьяненный Аменемхат, – мы, словно вернулись в годы нашей юности. Времени не удалось погасить твой жар.

Танцовщица извлекла из сундука небольшой, но острый кинжал.

– Возьми его, – сказала она. – Это оружие бедняги Меритенсы. Он когда – то подарил мне его. Этот кинжал до сих пор острый. Меритенса, как и свой знаменитый меч, добыл его в бою с ливийскими дикарями. А оружие ливийцев не знает износа.

– Ты была с Меритенсой? – хрипло спросил Аменемхат, как зачарованный смотря на разрумянившеюся, словно помолодевшую, Анукет.

– Нет, – рассмеялась танцовщица, – но несчастный хотел близости со мной. Поэтому и подарил самое ценное, что у него имелось, острый кинжал. Но я не любила нашего воина – казначея… – Анукет прикрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям. – Как же мы были все счастливы в те годы. Мы были молоды, красивы, сильны. Мы решали судьбу Египта. Снофру не совершал никакого деяния, прежде не посоветовавшись с нами… Проклятый Мелонис все разрушил. Он околдовал Хеопса, о котором мы заботились, как о собственном сыне, довел до самоубийства Псамметиха, влез во все дела. Иди же, мой последний настоящий друг, отомсти за Псамметиха и положи конец магии подлого чародея.