Тараксандра - Судьба Хеопса

Хеопс поморщился.

– Мелонис, – обратился фараон к жрецу. – Мне кажется, Заземанх действительно не виноват в покушении на меня. Он ничего не знает и не может знать. Помоги ему попасть в Дута

– Слушай меня, Заземанх, – проговорил Мелонис, – ныне буду я судить тебя. Ты не жрец, и не чародей, и даже не преступник. Потому что единственное, в чем можно обвинять тебя – это в глупости. Но отсутствие ума не является преступлением. Ты должен был приумножать и совершенствовать свои способности, чтобы честно служить богам, а ты раздулся от гордости, и сам возомнил себя богом. Тебе даны были очень большие силы, но ты не удосужился обучиться управлять ими. Твое заклятие удалось случайно, ты выплеснул поток неконтролируемой злобы, сам не зная, что будет такой результат. Если бы ты был подлинным посвященным, обученным жрецом, то не нашлось бы никого, ни на земле, ни над землей, ни под землей, простившего тебя. Но ты – всего лишь глупец и неуч, вставший на путь зла. Что ж, место грешников во тьме Дуата. Я отправляю тебя туда. Если великий змей Апопис, царь Дуата, простит тебя когда – нибудь, то, возможно, ты даже обретешь иное пристанище. А теперь же, ступай туда, где надлежит находиться подобным тебе.

– О, Мелонис, бог среди людей, – воскликнул голос, – пусть только радость и счастье сопутствуют тебе! И тебе, тысячу милостей, лучезарный Хеопс.

Послышался стремительный свист, словно стрела прорезала воздух, и все стихло. Фараон вытер вспотевший лоб.

– Великие боги, сколько впечатлений за один день, – пробормотал он.

– И это только начало, – печально вздохнул Мелонис.

Еще до восхода солнца покинув дворец, только к вечеру прибыла Анукет к каменоломням, находящимся далеко за стенами Мемфиса. Старая женщина шла, увязая по колено в песке, сгибаясь под тяжестью огромного мешка, который лежал у нее на плечах. Наконец она подошла к одной из пещер, здесь танцовщица остановилась и испуганно огляделась по сторонам, но в этот час Анукет была совсем одна среди пустыни. Вздохнув, словно собираясь с силами, бывшая танцовщица вошла в пещеру. Женщина сделала еще несколько шагов, повернула за какой – то выступ в стене и оказалась в непроглядной тьме. В этот момент солнце зашло, а луна еще не успела заменить дневное светило. Анукет опустила свою ношу на колючий песок, после чего упала на колени.

– О, Демон Дуата, – воскликнула она дрожащим голосом, – явись мне!

Словно вспышка молнии озарила пещеру, и перед Анукет предстала красивая молодая женщина. Глаза появившейся горели красным светом, длинные небрежно распущенные волосы, трепетали, как от порывов сильного ветра, хотя в пещере не было даже дуновения ветерка, в руке она держала зловещие предметы, напоминающие крючья бальзамировщиков.

– Славься, могущественная обитательница Дуата, – проговорила Анукет, еле сдерживая дрожь.

– Чего тебе надо, танцовщица? – грозно спросила обитательница ада.

– Я пришла не за себя просить, но за свою дочь, – сказала решительно Анукет. – Ради нее я осмелилась беспокоить тебя.

– Хорошо, я слушаю, – кивнула Демон Дуата.

– Сделай ее женой Хеопса, – выпалила танцовщица.

Демон Дуата расхохоталась.

– Ишь чего захотела, – сквозь смех проговорила богиня. – Нет, моя милая плясунья, но этого желания я выполнить не могу. Лучше не трать время.

– Но почему? – вскипела Анукет. Вся ее робость исчезла. Она встала на ноги. – Я принесла тебе жертву. – Танцовщица подтолкнула к ногам демона свой мешок.

– Ну-ка, покажи, – заинтересовалась богиня.

Танцовщица взмахом ножа распорола мешок, и на песке оказался труп старого сморщенного старика, в его груди алела еще свежая рана.

– Я сама его убила, – с гордостью проговорила Анукет. – Я это сделала ради тебя.

Демон Дуата еще громче рассмеялась.

– Ну и глупа же ты, плясунья, давно я так не веселилась. Представляю, как ты волокла его по жаре и пыли, рискуя каждый миг самой стать такой, как он. Вот была бы потеха, я получила бы два труппа. Но тебя бы я, пожалуй, взяла.

– Тебе не нравится мой дар?

– Нет. Жители Дуата – не преступники. Мы берем в свой мир грешников, чтобы терзать их там. Я – палач, но не убийца. Мои жертвы – люди, совершившие серьезные преступления, которые только длительными неимоверными страданиями могут быть искуплены. А ты принесла мне старого праведника, чьи годы, к тому же, еще не подошли к концу. Ему, несмотря на возраст, впереди уготована долгая жизнь. Я была о тебе лучшего мнения, Анукет. Уходи, я больше не желаю тебя знать.