Сергей Ермаков - Комната исполнения желаний. Часть 1

– Никто с меня ничего не тряс. Я сама заплатила. Потому, что они правильно мое желание угадали. Правильно. Понятно?

Шепотом Валентина добавила:

– Тайное мое желание.

Валентина весело прыснула в ладонь:

– Представляешь, Тань, а я-то дура, думала, вот не смогут они мой бартер пристроить, фиг им, а не тыщу триста рублей. Во дуреха. Дуреха. Да не сдался мне этот бартер триста лет. Плевать я на него хотела. А тут все по-честному. Я там только одно у это интеллигентика спросила. Вы, говорю, это больше никому не покажите? А он дураком прикидывается, лыбится. Вы, о чем, говорит? Про что, про это? А, я ему, ну про это, что мне сейчас показали? А, он мне так убедительно мурлычет, я, говорит, никому ничего не покажу, сударыня, если только вы сами этого не захотите. Я ему, не волнуйтесь, говорю, я точно не захочу. А этот смотрит на меня, и так нагло улыбается. Как знать, говорит, как знать. А потом так хитро меня так спрашивает, вы довольны проведенным сеансом исполнения желаний? Тут-то я и поняла. Этот. Этот не проболтается. Протягиваю ему деньги, довольна, говорю. А он говорит, это не мне, это вы товарищу на выходе отдайте, это он у нас бухгалтерией занимается. А, я ему с дуру взяла и брякнула, а если я ему не отдам? Скажу ему, что мне не понравилось. Думала, он сейчас в мои денежки вцепится, хитрюга.

Валентина загадочно улыбнулась:

– Нет. Не вцепился. Вздохнул так печально, и говорит, в каждом деле бывают издержки. Но мне, говорит, кажется, вам захочется еще раз сюда прийти, как вы тогда будете в глаза моему напарнику смотреть?

Татьяна полюбопытствовала:

– А ты чего?

Валентина шагнула на следующую ступеньку, и беззаботно улыбнулась:

– А я что? Да ничего. Спрашиваю его, вы думаете у меня еще остались желания. А, этот усмехается. Я говорит, в этом уверен. Посмотрел на меня исподлобья с улыбочкой, и тихо так говорит, я совершенно уверен, что вы и об этом своем желании не подозревали. А мне и ответить нечего. Вот так-то, Танюха.

После похода в магазин, подруги вновь сидели за столом, на котором стояла новая бутылка вина. На этот раз говорила в основном Татьяна. Одной рукой она подпирала голову, облокотившись на стол, другой рукой держалась за ножку бокала. У Валентины же запал рассказчицы пропал. Она, похоже, выговорилась перед подругой, нервное напряжение спало, и это принесло ей некоторое успокоение и облегчение. Теперь она пыталась молча осмыслить и переварить произошедшие события. Татьяна грустно причитала:

– Надоело все. Каждый день, один в один, как предыдущий. Это раньше мы конструктора были нужны. Производство работало. Соцсоревнования, премии, и ежемесячные, и квартальные. А по итогам года, вообще песня.

Она ностальгически улыбнулась:

– Какие только нам разные приспособления и изделия не заказывали конструировать. Мы и рацпредложения оформляли. За них тоже копеечки капали. Пусть небольшие, но капали. К нам записывались в очередь, а мы еще кочевряжились.

Татьяна скорчила надменную физиономию, пытаясь продемонстрировать как они кочевряжились:

– В этом месяце не успею, только в следующем, если не будет срочных работ.

Она печально поморщилась:

– Теперь все. Никому ничего не надо. Производство встало, делают что-то с грехом пополам. О премиях давно забыли. Да и зарплату, так, из милости платят. Хотят задерживают, хотят вообще не платят. А ты им слово не скажи. Не нравится – вали на все четыре стороны, скатертью дорожка, переживать не будем. Хорошо хоть наш Михалыч изредка левые работы подкидывает. Тебе не понять. У тебя-то, Валька, с работой все в порядке.

Валентина презрительно хмыкнула:

– У меня-то в порядке? Я тебя умоляю. Я тебе что, генеральный директор, или в администрации работаю? Это у них там деньги куры не клюют. А на нас им тоже наплевать. Подумаешь, планово-экономический отдел. Скажешь, тоже мне. Тут, знаешь, тоже все непросто. Или ты помогаешь им их темные делишки проворачивать, и дрожишь, что тебя сделают козлом отпущения, или гуляй Вася. Мне тоже уже часть зарплаты бартером выдают. Вся кладовка уже забита. Работа говоришь? Да пропади она пропадом, такая работа.

Татьяна опечаленно смотрела на свой бокал:

– Нет, ты что не говори, счастливая ты, Крылова. И муж у тебя есть, как-никак, надежда и опора.

Валентина печально вздохнула:

– Да брось ты, Танюха. Муж.

Она горько усмехнулась:

– Какая надежда, какая опора? Я тебя умоляю. Пыжится только, а толку-то от него кот наплакал. Все мы девки дуры. Мечтаем в юности лишь бы поскорее замуж выскочить. Главное, чтобы был не урод и незаконченный мерзавец. Я тоже дурой была. Колька предложил за него выйти, я особо и не раздумывала, не артачилась. Люблю – не люблю, разбираться и копаться в себе не стала. Думала, ерунда это все. Как это говорят, стерпится – слюбится. Оказалось, не ерунда. В юности оно, вообще, все проще кажется. Вот и сижу теперь, как собака на сене, ни себе, ни людям.