Карен Макманус - Двое могут хранить секрет

– Даже и не собиралась, – сухо отвечает Миа.

Вив фыркает.

– Ну, там все равно нет «Хот топика» [2] «Hot Topic» – американская компания, которая специализируется на розничной торговле атрибутами альтернативной музыки и андерграунда, в частности футболками с логотипами музыкальных групп. .

Кэтрин и Брук хихикают, хотя у Брук при этом немного виноватый вид.

Моя жизнь и жизнь Кэтрин во многом входит в противоречие, и в первую очередь это касается наших друзей. Брук-то, думаю, ничего, но Вив – промежуточное звено в этой тройке подруг, и неуверенность превращает ее в стерву. А может, она просто такая и есть.

Миа наклоняется вперед, прижав средний палец к подбородку, но я не даю ей заговорить, схватив с острова завернутый в целлофан букет.

– Нам надо успеть до дождя, – говорю я. – Или града.

Кэтрин поднимает брови в сторону цветов.

– А это для кого?

– Для мистера Баумена, – отвечаю я, и ее дразнящая усмешка пропадает.

Брук издает сдавленный звук, и ее глаза наполняются слезами. Даже Вив замолкает. Кэтрин вздыхает и облокачивается о рабочий стол.

– В школе без него будет совсем не то, – говорит она.

Миа спрыгивает с табурета.

– Как же достало, что людям в этом городе сходят с рук убийства.

Вив фыркает, заправляя за ухо прядь рыжих волос.

– Тот, кто его сбил, скрылся, но это же случайность.

– Только не для меня, – заявляет Миа. – В том, что сбил, возможно. Но не бегство. Мистер Баумен мог сейчас быть жив, если бы совершивший это остановился и вызвал помощь.

Кэтрин обнимает Брук, которая начинает беззвучно плакать. И так всю неделю – когда бы я ни встретил кого-нибудь из школы; сейчас все нормально, а в следующую минуту они начинают плакать. Что, пожалуй, наводит на воспоминания о смерти Лейси. Только нет журналистов с видеокамерами.

– Как вы доберетесь до кладбища? – спрашивает у меня Кэтрин.

– На маминой машине, – отвечаю я.

– Я ее заперла. Возьми тогда мою, – говорит она, доставая из сумочки ключи.

Я совершенно не против. У Кэтрин «БМВ Х6», который очень приятно вести. Она не часто это предлагает, но я хватаюсь за каждую возможность. Я беру ключи и поспешно ухожу, пока она не передумала.

– Как ты ее выдерживаешь? – ворчит Миа, пока мы выходим на улицу. Затем оборачивается и идет задом наперед, разглядывая огромный дом Нилссонов. – Ну, полагаю, у тебя здесь неплохие привилегии, да?

Я открываю дверцу, сажусь в машину и оказываюсь в салоне, отделанном кожей цвета сливочного масла. Иногда мне до сих пор не верится, что это моя жизнь.

– Могло быть и хуже.

До кладбища Эхо-Риджа недалеко, и Миа проводит большую часть поездки, быстро перебирая запрограммированные Кэтрин радиостанции.

– Нет. Нет. Нет. Нет, – бормочет она до того момента, как мы въезжаем в кованые железные ворота.

Кладбище в Эхо-Ридже историческое, есть могилы, датируемые семнадцатым веком. Деревья вокруг древние и такие громадные, что их ветки смыкаются над нами, как навес. Вдоль гравиевых дорожек растут высокие, переплетающиеся кусты, а все вместе окружено каменным забором. Надгробные плиты всех форм и размеров: крохотные таблички, едва различимые в траве, высокие стелы с именами, выбитыми на них печатными буквами, несколько статуй ангелов и детей.

Могила мистера Баумена находится на новом участке. Мы сразу же ее замечаем; траву перед ней не видно из-за цветов, мягких игрушек и записок. На простом сером камне вырезано его имя, годы жизни и надпись:

Скажи мне, и я забуду

Научи меня, и, возможно, я запомню

Увлеки меня, и я научусь.

Развернув букет, я молча кладу его поверх остальных. Я думал, что захочу что-то сказать, когда приеду сюда, но к горлу подкатывает тошнота, и я не могу вымолвить ни слова.

Мы с мамой навещали родню в Нью-Гэмпшире, когда погиб мистер Баумен, поэтому похороны мы пропустили. Отчасти я об этом жалел, но, с другой стороны, испытывал облегчение. В последний раз я был на похоронах пять лет назад, когда хоронили Лейси. Ее положили в гроб в платье, которое она купила для осеннего бала, и все ее подруги тоже пришли на похороны в бальных платьях – яркие пятна в море черного цвета. Было жарко для октября, и я помню, как потел в своем колючем костюме, стоя рядом с отцом. Взгляды и перешептывания насчет Деклана уже начались. Брат стоял в стороне от нас, неподвижный, как статуя, а отец оттягивал ворот сорочки, словно задыхался от пристальных взглядов.