Николай Старинщиков - Дамба

«Эк тебя хватило! – подумал Порошин. – Прямо понесло по губернии…»

– А я хотел бы за мужскую дружбу, – произнёс он. – Знаете, в чём разница между мужчинами и женщинами?

Сельские жители не знали. Они держались пальцами за ножки рюмок, натужно блестели глазами и ждали, когда гость разъяснит.

– Разница в том, что женщины почему-то болеют за мужчин. А мужчины тоже за мужчин. В этом наша принципиальная разница. Так выпьем же за дружбу между мужчинами. И за пятидесятилетие района, соответственно…

– За дружбу!

Хрустальное стекло звонко тенькнуло. Головы медленно опрокинулись к потолку.

– Слава тебе, господи…

– Даст бог, не последняя!

– Закусываем! Дружненько! – подгонял Илья. – А потом и на рыбалку. Или лучше на охоту?..

Кузьмич не ко времени вдруг вспомнил про «финансовые пирамиды». И понёс по этому поводу, торопливо закусывая. На него смотрели как на больного.

– Никак не пойму я, – продолжал Кузьмич. – Недавно услышал по телевизору: кудахчет, мол, для народа, а яйца несёт для себя… Это как понимать? Все-таки партийные деятели…

Губернатор покраснел – то ли от конька, то ли от слов Кузьмича. Каков сукин сын оказался. Даром что в безлюдье вырос, хотя должен бы понимать, прежде чем клювом щёлкать.

Илья изо всех сил давил ногой Кузьмичу в башмак и смотрел тому в глаза: «Заткнись, выдвиженец… Нашёл время для дискуссий!»

Губернатор взглянул на часы и сразу же оттопырил губы. Засиделся тут с вами, товарищи дорогие.

– А теперь охота! – обрадовался олигарх.

Мужики встали, потянулись к выходу. Расселись без лишних разговоров в машины и поехали следом за зеленым «уазиком». В нем сидел егерь с рысьими глазами.

На первой развилке «уазик» остановился.

– Кто будет здесь стоять? – спросил егерь. – Ты, Илья? Ну, хорошо. Будь осторожен. По кустам не стреляй.

Тронулись давно неезженым просёлком, прошли с километр и вновь остановились. На этом месте остался начальник УВД Мухлынин.

– Поезжай, – махнул тот рукой перед лицом у егеря, – нечего меня инструктировать… Я сам, если надо, проинструктирую…

Вскоре огромный участок леса оказался перекрытым. В нём образовалось кольцо. А чуть позже загремели, залаяли по-собачьи мужские голоса. Из поросшего ельником лога выскочили несколько лосей и метнулись прочь. Молодняк жался к материнским животам. Лось-самец задрал кверху рога и рысью пошёл сквозь заросли вглубь леса – подальше от стога сена. Стога были смётаны специально для лесных четвероногих на случай зимней бескормицы.

Стадо растаяло среди густых зарослей, словно его никогда не было. Только следы напоминают о них.

Егерь посмотрел в отпечаток копыта. В стаде остался единственный взрослый самец. Только бы не вышел на выстрел. Егерь знал всё стадо наперечёт.

Примерно на середине участка следы разошлись в разные стороны. Егерь двинулся по следу более крупного животного. Следы у того глубоко отпечатывались в сыром подлеске. Егерь даже успел позабыть, для чего бредёт среди леса, как раздалась автоматная очередь. Как раз в той стороне, куда тянулась цепочка следов.

Егерь плюнул с досады, ускорил шаг в сторону выстрелов и вскоре вышел на губернатора. Тот поставил ногу на труп лося и позировал, держа в руках охотничий карабин. Леонида Ильича фотографировали. Автомат, из которого губернатор перед этим стрелял, находился теперь в руках у начальника УВД.

«Быстренько они сошлись на дорожке…» – подумал егерь, обходя стороной и стараясь не попасть в объектив аппарата. И когда вновь посмотрел в сторону добычи, то заметил мощные ветвистые рога. Под выстрел попал хозяин стада.

– Давно я хотел иметь такую добычу, – радовался губернатор. – И фото такое хотелось иметь. Но больше всего – рога лосиные.

Порошин закончил позировать, вернул винтовку Мухлынину и продолжил, захлёбываясь:

– Выходит он на меня, вихляя, – всё, думаю. Промахнусь. Все-таки давно не держал в руках автомат.

– Да-а… – мычал в ответ начальник УВД.

– Но не всё пока что потеряно, – улыбался губернатор. – Руки помнят…

Он оглянулся в сторону егеря и приказал:

– Дай команду, охота закончена. Мы не серийные убийцы – мы государственные деятели, – и уставился на лосиные рога, неожиданно замолчав. Где-то он видел этого егеря – с такими же рысьими глазами. Но где?

– Тебе говорили, что ты хуже всех остальных? – наезжали на Тимофеича жена с дочерью.

– А он у вас пробовал толчёный пенис? – отвечал в том же духе Шубин. – Если нет, то пусть непременно попробует. Как рукой снимет…