Олег Джурко - Пес-1. Приметы бойца

Дельцы собрались отметить на природе пятидесятипятилетний юбилей подпольного миллионера Крестелевского. Авторитетнейший коммерсант начинал свой полу криминальный бизнес товароведом в Марьинском Универмаге. К началу Российской Перестройки Константин Валерианович сколотил очень кругленькое состояние. Так что не удивительно, что мальчишник почтили своим присутствием командиры советской торговли высоких, министерского уровня рангов.

Гужевался тут и заместитель по тылу коменданта Кремля полковник Рюмин Игорь Селиванович, и холеный секретарь Таганского Райкома КПСС. Однако, ближе остальных, по левую руку юбиляра, сразу за любовницей, скромно сидел, по-турецки умяв под себя ноги, оперативник из МУРа. Капитан Вабля. Марат Ерофеевич. По правую руку Константин Валерианович посадил троицу темных личностей. Блатных авторитетов. Старший вор в законе, Анатолий, по кличке Туз, только что откинулся с зоны. На пальцах обоих рук было вытатуировано четыре синих перстня. Они излучали татуированные же лучи, общим числом восемнадцать лучей. Столько лет дох Туз в зоне за четыре ходки. И все от звонка до звонка.

Эта троица среди пирующих шнурковалась отдельным табунком. В общем, разговоре фактически участия не принимала. Держала характер, надменно подчеркивая, что уважение уркаганов распространяется исключительно на хлебосольного хозяина застолья.

Приглашенные были в черных официальных костюмах, белых рубашках. Их яркие контрабандные галстуки с ручной росписью на тропическую тематику тоже хорошо гармонировали с многоцветьем уютной лесной поляны…

Константин Валериановичу подсел Степан Иванович Балыкин, между дружков – Беспалый. Это был дородный, очень брюхатый увалень, с багровым, одутловатым лицом гипертоника. Директор Росбакалеи.

– Помяни мое слово, Валерьяныч, Широк говнистый кент, он точно будет мстить. Уж я-то его знаю! – Прошептал Балыкин Крестелевскому в ухо, из которого торчал клок седых волос.

У Крестелевского дернулась щека, но он промолчал. Сморщившись, как от зубной боли полез в карман. Достал Беломор. Но пачка оказалась пустой.

– Слушай, давай-ка звякнем Халябину в КРУ, проведем на базе Ширка внеплановую ревизию? Чтобы не залупался… Ты понял? Широк получил по разнарядке партию холодильников для ветеранов войны и всю загнал в Узбекистан. – Настаивал на возмездии расстроенный бакалейщик. Он потер лоб мясистой изувеченной пятерней. Все пальцы одутловатой пятерни на лесоповале были аккуратно укорочены на одну фалангу.

– А что! Самое время вмазать фраеру по ушам, – поддержал Балыкина пахан Туз-Анатолий.

– Довольно, проехали! – Раздраженно ответил Крестелевский. – Не надо загонять парня в угол… Катерина первой спала с ним, по своей воле. Он сочтет себя несправедливо обиженным, и начнет стучать. Я не хочу драчки. Подождем, голуба. Пусть Широк первым козырнет. А тогда уж я сам разберусь. Только так!

Крестелевский резко поднялся с ковра и отправился к своему черному ЗИМ.

Чуть поодаль сквозь кусты виднелась подаренная им Катерине Волга. Ругаясь матом, Катя затаскивала в салон долговязого Ширка. Глаза Крестелевского, как намагниченные, тянулись в ту сторону.

Сердце дятлом долбил стыд. За свои пятьдесят пять лет жизни столько проигрывал и выигрывал. Но ни разу верх не брала баба. Слишком близко подпустил Катерину к сердцу. Ох, как жестоко опозорила зазноба. Как теперь рогоносцу сохранить авторитет в кругу партнеров по бизнесу?

Папирос не было ни в багажнике, ни в портфеле… А сигарет он не терпел. Крестелевский стал выбрасывать из перчаточного бардачка накопившееся там барахло. Светозащитные очки, медный кастет, складные стаканчики, обойма, пистолет…

– Марат Ерофеевич, – Тихо, как при покойнике, обратился к Вабле Рюмин. Головы присутствующих, как по команде, повернулись к менту, закадычному другу именинника. – Сходил бы ты, посмотрел, как там Валерьяныч. Катька сматываться не спешит. Не сорвался бы Костя. Еще ни один предатель не остался у него безнаказанным.

– Это у Кости – запросто. – Вздохнул Вабля. Он швырнул в огонь не обглоданную ножку индейки, вытер о крахмальную салфетку руки. Не верил он, что остановит расправу, если Крестелевский пойдет в разнос, но поднялся с ковра.

Неслышно подойдя к другу, Вабля пристально уставился на вороненый пистолет, лежавший на коленях Крестелевского…

– Отдал бы ты пушку, старина…

– Марат, дорогой мой, пошел бы ты куда подальше. Буду я руки марать о разную срань… Хочу понять за что мне отомстил Широк. Кормился с моей руки и на тебе!.. Придется устранять подлюку. А теперь уходи. Шуму сегодня не будет…