Лариса Бутырина - Априори Life

Во внутренней жизни филиала сплошь царили интриги. Они поистине поражали числом вовлеченных в них людей, изощренностью и мелочностью целей. Борьба шла не то что бы за «золотой» бейджик – все обстояло гораздо острее. Боролись за первенство общения с экспертом после структурного собрания, за возможность первым занять столик в кофейнике, отслеживали, кто же пьет кофе из бумажных стаканчиков и жует шоколадки в туалете, чтоб тут же усугубить участь бедняги и донести эту ценнейшую информацию его эксперту. Одним словом, все жили «единой семьей» и действовали «отлаженной командой» согласно известному здравому смыслу: толкни ближнего, насри на нижнего. Работая в тесном сотрудничестве, все страшно враждовали между собой, говорю в особенности о старожилах бизнеса, умеющих ловко формировать вокруг себя лагеря, состав которых менялся еженедельно: сегодняшние враги через несколько дней становились союзниками. Все зависело от того, против кого дружить.

Атмосфера всеобщего недоверия подкреплялась сплетнями. Филиал ими жил. Это был единственный достоверный источник информации. Казалось, каждый партнер живет и появляется в филиале, чтобы опровергнуть самый гнусный слух о себе и распустить еще более омерзительный про соседа. Пик обсуждений приходился на время после собраний субботы и воскресения, когда зарабатывающие отправлялись в увлекательное путешествие по Москве и Подмосковью, а «самые успешные» развлекали себя иными способами.

Особняком стояла тема интимных отношений. Если посчитать количество счастливчиков, имеющих связь с наиболее эффектными барышнями филиала, то получалось, что они только и делали, что совокуплялись. На что-то иное им просто не хватило бы времени. Изредка случались продолжительные романы, перераставшие в нечто большее. Иногда они распадались или производили обмен партнерами. По моим подсчетам. Через какое-то время наш филиал действительно мог стать «одной большой семьей», а последующее поколение автоматически будет вписываться как “пункт”, пусть и на контракт, но в структуру стабильно.

Сколько тогда нового я о себе узнала. Сколько версий ухода Патанина, сколько подробностей его экспертной и прочей жизней… с кем жил, с кем спал, кому приходился родственником, что служило причиной его столь раннего и быстрого карьерного роста, откуда приехал и чуть ли не какие ритуалы использовал перед собраниями – все это будто шквалом вывалилось мне в уши. Все его личностные взаимосвязи с бывшими и нынешними партнерами (партнершами, если уж быть точнее) во всех красках и подробностях, как их потом целенаправленно сливали или передавали другим экспертам, чтоб те в свою очередь в жесткой форме держали их рты на замке, так как они теперь, как нерадивые свидетели, знали на тот момент уже несколько больше, чем положено рядовому партнеру, а омрачать честь эксперта – дело недопустимое.

Мне называли их имена, кого-то показывали пальцем, кого-то на фотографиях структурных альбомов, а я впивалась себе ногтями в ладони и до боли сдавливала челюсти, борясь внутри себя с натиском негодования, зачем они мне все это рассказывают, и диким желанием вломить оппоненту. Таким образом, самые осведомленные партнеры развили во мне хроническую антипатию к собеседнику: это когда, начиная разговор, уже думаешь, куда лучше бить – в печень или сразу в лицо. Все чаще хотелось в лицо, аккурат по нагло-скользким ухмылкам особо заматеревших представителей «элиты» бизнеса, когда те подходили ко мне с недвусмысленными предложениями. Откуда подул именно этот ветер, можно было предположить, но отчего вдруг с таким шквалом, оставалось только догадываться. Тот факт, что я перестраховывалась, флиртуя с наиболее яркими представителями фойе, иногда даже чрезмерно и демонстративно, для отвода глаз, когда наши отношения с Игорем повернули в немного иное русло, автоматически создавал обо мне какое-то подобное впечатление. Меня это даже забавляло в определенной мере (двойственность, не забывайте!), но то, что из этого сделают публичный сквозняк, рождало нервозность и неподдельный интерес, кому же и чем настолько стала важна моя персона, что не проходило и дня, чтобы очередная сплетня не витала на устах партнеров.

Поначалу я пыталась как-то с этим бороться: узнавать, опровергать, посылать, наконец, тех, кто совсем уж терял рамки приличия, доходила даже до руководства, но и там мне ясно дали понять, что судьбы пешек в подобных партиях мало заботят королей. Что ж, иметь свое мнение при любых обстоятельствах и научиться его отстаивать впиталось в подкорку благодаря вашему же выбывшему «слону». Настанет мой ход. И с этим ходом я не спешила.