Адала Хеннингсен - Городок божьих коровок

В глазах Сверре промелькнула грусть.

– Понимаю, – вздохнул он.

С улицы донесся автомобильный сигнал, заставивший всех отвлечься от своих дел. Старший племянник отчаянно жестикулировал с переднего пассажирского сидения автомобиля, прося багетчицу поторопиться.

Помахав на прощание Эмме, Кирстен вышла к старенькому седану серого цвета, такого же, как низкие облака, скрывавшие от Хвиттингфосса солнце почти всё лето. В дверях она разминулась с Астрид, кассиром из продовольственного магазина напротив. Когда-то бывший фотограф снимала «историю любви» для этой молодой женщины. Кассир была без куртки, раскраснелась от бега.

– Никто не видел Унни? – за стеклянной дверью ее голос звучал приглушенно, но не менее тревожно.

«Только не еще один ребенок, только не Унни…»

Порыв ветра едва не сорвал шарф с шеи девушки, вовремя успевшей схватить подарок племянника за самый краешек. Другая рука была занята стаканчиком с кофе, так что двери ей открыл перегнувшийся через сиденье Эспен, старший из сыновей Линды.

– Ты опять опоздаешь на работу, и Ингер оштрафует тебя на оставшуюся половину зарплаты! – проворчал юноша, перехватив у девушки кофе и водрузив его на подставку, пока Кирстен садилась в машину и приводила в порядок спутавшиеся волосы.

«Кто похититель? Где он держит детей?..»

Услышав смех Арне с заднего сиденья, она обернулась – мальчик смеялся над ее оригинальной прической. В руках он сжимал рюкзак с драгоценным альбомом, с которым он не расставался всю последнюю неделю.

– Что, я прекрасно выгляжу?

Мальчик снова прыснул, жмуря большие лазоревые глаза.

– Вам, девчонкам, никогда не понять преимущества шапок и бейсболок.

В ответ на колкость Кирстен натянула шапку Эспену на глаза.

– Отрасти волосы для дредов – так ты еще больше будешь похож на растамана – и не завидуй, – она завела двигатель.

С заднего сидения снова донесся заливистый смех.

– Ой, уела! – Эспен, поправив головной убор, театрально закатил карие, как у его отца, глаза; черная родинка на правой скуле тоже была папина. У обеих сестер были серо-зеленые глаза и густые русые волосы, тогда как мальчики были совсем светленькими.

«Деревенский паб» остался позади. Автомобиль катил по людным в этот час улочкам маленького городка – родители вели детей в школу, не позволяя ходить одним.

– С каких это пор подросткам в пятнадцать лет стал важен внешний вид?

– Ты с собой не сравнивай.

Кирстен едва не потеряла дар речи от такого оскорбительного заявления.

– Извини, – поспешил оправдаться Эспен, – но при Йенсе ты выглядела гораздо привлекательнее, просто потрясно! – юноша осторожно взглянул на нее, проверяя, какой эффект произвели его слова. – Ты ведь скучаешь по нему?

Девушка промолчала. Племянник слишком многое позволял себе. Немудрено – младшая Энген проводила с детьми много времени и была в курсе всех их дел, вот мальчишки и совали нос не туда, куда следует. Кирстен чувствовала на себе любопытный взгляд Арне, смотрящего на тетку через зеркало заднего вида.

– Он ведь наверняка тебе звонил и писал, – беспощадно продолжал старший. – Почему ты его игнорируешь?

– Да с чего ты это взял…

– Потому что это Йенс! Я ведь тоже его знаю – может быть, не так хорошо, как ты, но все же.

Казалось, будто не Эспен задает столь тяжелые вопросы, а Арне – пронизывающий взгляд мальчика мог свести с ума, вгоняя в панику.

– А мне кажется, юный хакер, кто-то без спроса копался в моем компьютере, да?

От ее внимания не укрылось то, что браться заерзали.

Они миновали дорожное кольцо, свернув на Гравдалсвейен, и Кирстен с досадой поняла, что Эспен прав насчет Ингер – от самой школы до кольца тянулась вереница машин.

«Она меня уволит… И объездная наверняка тоже вся стоит…»

Эспен промычал что-то невнятное и бесцеремонно сделал пару глотков из стакана.

– Эй! Это мой кофе!

– Ну и что? Ты его каждый день пьешь.

– Твоя мама меня убьет, если узнает.

– Да ладно, у нас все осаждают кофейный автомат! Почему мне нельзя хоть попробовать?

Спорить с въедливым племянником было бесполезно, Кирстен это знала. Иногда ей казалось, что Эспен гораздо умнее всех взрослых, несмотря на юный возраст. Подростковый максимализм давал ему непрошибаемую стойкость в любых спорах, которые могла прекратить только Линда – из-за того, что в семье не принято пререкаться с родителями.

За поворотом показалось здание школы с терракотовой крышей. Кирстен остановила машину, не доезжая до парковки, потому что Эспену не нравилось, что его подвозила сестра матери.