Антон Задорожный - Мы никогда не умрем

Емко и понятно. Запомнилось ( прим. автора ).

Если выяснится, что Бог есть, то Варя от чистого сердца поблагодарит Всевышнего за подарок в виде заветного треугольничка, проступающего спелым персиком книзу от живота. Очень рано девушка поняла, что вокруг этой нежной розоватой мохоульки вращалось все мироздание. То, что для одних – лишь дырка, для других является путевкой в жизнь. Детей она не хотела, хотя понимала, что при желании способна родить. Зачем, если можно решать свои вопросы за чужой счет, только намекнув, что готова раздвинуть ноги? В сухом остатке остается лишь секс – товар, который всегда найдет своих покупателей, каждый из которых хочет быть постоянным, любимым и единственным. Девушка считала, что в пору душных коммуналок с обшарпанными стенами и картонными дверьми, квартирок, где барыги бадяжили дурь или дураки дышали клеем, – высокие отношения некстати.

«А как же человеческая способность любить?» – спросили ее однажды гуманисты, чтобы ахнуть от возмущения, услышав мнение нашей героини. Слово «встречаться», отвечала Варя, означает трахаться с одним человеком больше одного раза, а «любить» – заключить себя в кандалы, лязгающие по тюремной камере, чтобы отбыть срок вместе с несбыточными мечтами и надеждами.

Девушка не хотела отвечать на вопрос, кто в этом виноват, потому что нынешняя жизнь ее устраивала. И чем труднее жизнь, тем сложнее побороть искушение вернуться к звериному состоянию, в котором позволено все что угодно.

Некоторые полагают, что в России кризис начался с момента основания. Мы не станем заходить так далеко, но отметим: уже в конце 1980-х население кормилось преимущественно тем, что росло на грядках. «Суп из семи залуп» – расхожее выражение того времени. В магазинах были перебои с провиантом, и зарплату люди видели раз в полгода из-за задержек. Горбачевская пайка в виде талонов на вещи и продукты лишь усилила очереди и высокий спрос на дефицитный (редкий) товар у спекулянтов (это все было и при Брежневе).

В пору правления Михаила Сергеевича отказались от преследования инакомыслящих, появилась гласность и закончилась Холодная война. Он же, в числе прочих, придал Стране Советов – организму, позже объявленному нежизнеспособной формой существования государства – ускорение, необходимое для перестройки.

Начатая при Горбачеве антиалкогольная кампания закончилась в 1988-м, когда трезвость наконец-то стала нормой жизни. Вопреки расхожему лозунгу народ, всегда чутко реагировавший на спускаемые сверху меры, продолжил бухать…

Огромным спросом пользовалась жидкость для мытья стекол, в народе называемая омывайкой. Ради дешевизны продавали ее в пакетиках. Омывайка была двух цветов: синенькой и розовенькой. Студенческая молодежь, если хотела порадовать девушек, выбирала розовую. Другой прикол поры дефицита: буквально «баночное» разливное пиво. Местная интеллигенция справедливо полагала, что проще и дешевле пить пиво из литровых банок из-под соленья и варенья, нежели из кружек и прочей тары. Во все времена люди находили место романтике.

В Питере первой половины девяностых романтики девать было некуда.

По улицам города на Неве – его венам – бродило множество стариков, торгашей, убийц и беспризорников. Последние сновали повсюду, хрустя босыми ногами по косточкам Советского Союза. Озлобленные, отчаянные и лишенные детства ребята служили симптомами беззакония, хронического, как кашель курильщика. Пробиться в нормальную жизнь им было сложнее тех, кому повезло иметь нормальных родителей.

С родителями или нет, дети всегда оставались детьми. Общались, искали и находили общее. И те, и другие фанатели от фильмов с Чаком Норрисом и Джеки Чаном. Пока одни коллекционировали вкладыши с жвачек «Love Is», смотрели «Утиные истории» по телику и разглаживали свежие наклейки в журналах типа «Mortal Combat», другие находили утешение в драках и в употреблении запрещенных веществ. На чердаках оголенных бедностью домов обитали бомжи, покуда в сырых подвалах загнивали наркоманы. Их распухающие трупы напоминали мумии, не подлежащие восстановлению.

И если даже в такие жестокие времена дети умели дружить, искали и обретали любовь (в чем везло не всем), то для Варвары love была в дефиците. Ее недостаток компенсировался блядками, приносящими лавэ, т.е. деньги.

90-е годы были временем, когда нищета сосуществовала с возможностью быстрого и незамысловатого обогащения («поднимались» кто на чем). Средней руки коммерс (человек, которому было что продавать – например, контейнер просроченных дешевых турецких жвачек в подвале на Сенной, видеокассеты, сигареты, шмотки) влегкую тратил пятьсот долларов за вечер, при средней стоимости проститутки в сто баксов*.