Антон Задорожный - Мы никогда не умрем

Телефонная трубка прерывисто пульсировала в ухо. «Давайте, ребята, Королева не привыкла ждать», – заерзала девушка в нетерпении.

Господин Туз тоже проигнорировал ее вызов. Свои последние надежды вернуть утраченные позиции Варвара связывала с Беспалым, потерявшим несколько пальцев на войне – отрубили. Отделался малой кровью, если учесть, что идейный гангстер побывал в чеченском плену.

– Привет! Беспалый?

– Да, Беспалый. Че надо? – ответил бандит, узнав звонящую по голосу.

– Отвези меня к Тузу домой, пожалуйста.

– Нужна ты здесь больно. Пацаны, прикиньте, она к папочке захотела, – обратился он к парням.

– Я очень тебя прошу, – жалобно захныкала девушка.

– Туз не хочет тебя видеть, – издевался над ней приспешник криминального авторитета

– Это неправда.

– Уже поздно. Шеф сейчас за городом.

– Ты отвезешь меня к нему или нет?

– Отвезу, отвезу. Не ной, – с нотками досады в голосе согласился бандит.

– Спасибо, миленький. Я на Финляндском буду ждать, увидишь.

– Да сиди уже, разберемся. Ща приеду.

– Спасибо, Беспалый.

Вместо ответа ухо наполнили гудки.

«Ща» оказалось понятием растяжимым. Прождав с полчаса, когда ее заберут, девушка была довольна, что еще не очень холодно. Летали какие-то насекомые. Боясь, что Беспалый ее не найдет, девушка отказалась ждать на вокзале. Отказалась она и тогда, когда к ней подъехал бритоголовый, принявший ее за шлюху.

Из-за опустившегося стекла «мерса» показались раскосые глаза водителя.

– Привет. Сколько возьмешь?

– Че? – спросила она с наездом и презрением в голосе, будто незнакомец ошибся и оскорбил девушку до глубины души. Она догадывалась, что за такой базар легко могла получить по лицу, ведь клиенты попадались разные, да и Туз оказался не промах.

– Сколько ты за час берешь, корова?

– Нисколько. Я друга жду. Ехай.

Харкнув ей под ноги, косоглазый уехал.

Буквально в следующую минуту ей посигналил Беспалый, припарковавшийся через дорогу. Оставив передние габаритные огни включенными, он вышел из машины и помахал Варе рукой. Дважды приглашать девушку не стоило, она прибежала сама. На лице заиграла улыбка, которую Варвара не сумела спрятать.

Сперва молчали, но потом завязался разговор. Беспалый, испытывая неудовольствие погодой, сказал: «Скорее бы зима». Она спросила, почему, и он ответил, что холода сосредотачивают.

– А вообще я люблю ноябрь. Люди прячутся от холодов. Идешь по улице, а с деревьев срываются листья. И еще снег меня прет. Первый редкий снег, как перхоть или пепел ядерной зимы. Вот что я люблю.

Он не стал углубляться в рассуждения и умолчал, что не любил август, поскольку именно летом прошлого года побывал в плену. Голодный и завшивелый, в грязных коростах землисто-песочного цвета, из которых сочился гной, он уже путался во временах года, когда его вызволили свои. На обратном пути из чеченского аула ребята попали под огонь. Их БТР подорвали, и он оказался единственным, кто выжил, не получив ни единого ожога.

Сослуживцы считали это чудом, но Владимир не считал себя героем, а тем более бессмертным, и ничего чудесного в случившемся не находил. Напротив, отсутствовавшие большой и указательный пальцы правой руки постоянно напоминали человеку о том, какой ценой – ценой жизни парней, пришедших ему на помощь.

«Приказ есть приказ, но лучше бы я сдох в плену, чем жить в кредит, мам», – скажет он матери, вернувшись домой. Слова жестокие и ужасающие, не те, которые ожидает услышать женщина, встретив своего сына на пороге, но что ты будешь делать?

Все изменилось – страна, люди, судьбы… Раньше его это не волновало, но теперь, еще до дембеля он изменился сам, начал видеть ясно и по-взрослому: видел, что морщинки на лицах любимых родителей стали другими, более заметными, а глаза печальней; видел, что народу нечего жрать – надо крутиться, чтобы выжить, а сил не прибавляется, но главное – понял, что мирное время ни фига не мирное.

Здесь, на гражданке его внутреннее время стало протекать иначе, да и опыт, полученный на войне, забрался под шкуру, не отпускал. Денег не было, не было и работы, невозвратимость тех парней окунала его сердце в лаву, и оказалось, что как раньше жить невозможно. Короче, если бы не знакомство с Тузом, человеком, вернувшим его в строй, Вован бы скис, оставив родных доживать в нищете.

Криминал – это риск, но жить вообще рисково. К тому же Туз сразу вызывал к себе уважение, особенную тягу: с ним хотелось общаться, ему хотелось служить. За него можно было умереть.