Мартин Уиллоу - Смертельный рейв

В девяти раундах ему удалось одержать абсолютную победу, не позволив противнику нанести ни одного удара, что вознаграждалось суммой в целых двести тысяч очков за каждый такой бой. Несколько раз он применил фаталити — по сто тысяч очков за жестокое добивание. Также Рэй успешно прошёл все три теста на умения — своеобразные мини-игры между уровнями, — поочерёдно разбив деревянную, каменную, а затем и стальную плиту. В мрачном подземелье с подвешенным к стене человеческим скелетом и яростными жёлтыми глазами, глядящими из темноты, он вновь сразил четырёхрукого Горо и одолел колдуна Шан Цунга, но добрался только до второй строчки. Абсолютный рекорд по-прежнему удерживал игрок, обозначивший себя буквами VLT.

«Ну, ничего, я тебя всё равно достану», — не без лёгкого сожаления подумал подросток.

Но сегодня он больше не стал затевать большой матч-реванш, потому что после такой упорной игры трудно превзойти собственный результат. Рэй оставил автомат в покое и отошёл в сторону, чтобы предоставить возможность другим попробовать силы в боевом состязании. К тому же, часы показывали четверть девятого, а это значило, что ему пора идти к фонтану.

«Возможно, ты напрасно тратишь время, — обратился к самому себе парень. — Она проигнорировала твоё приглашение, вот и всё. Хватит стоять и понапрасну надеяться, что вот-вот увидишь её».

Виолет что-то говорила об очередной рейв-вечеринке. Она хотела пригласить туда Рэя. Тогда почему же не откликнулась? Почему не пришла?

К девяти небо заволокло низкими свинцовыми тучами, и подул холодный северный ветер. Рэй постарался втянуть голову, чтобы спрятать шею в воротник куртки. Ему следовало бы забрать кое-какие шмотки, но теперь, после неприятного разговора с отчимом, это вряд ли удастся. Хотя можно дождаться, когда он укатит на работу, и проведать мать. Она наверняка отдаст ему зимние вещи.

«Потому что все эти годы ты сидел у меня на шее, — немедленно отозвался в голове голос жирного ублюдка. — Возьми своё тряпьё и докажи, что целиком и полностью зависишь от меня».

Нет, уж лучше пусть говнюк подавится этой одеждой.

Между тем, ветер значительно усилился, и сверху начали падать первые крупные капли дождя. Рэй взглянул на часы — 9:54 PM. Ещё один осенний день подошёл к концу, не принеся с собой ничего, кроме разочарования.

Перед внутренним взором возникла картина того, как ливень смывает надпись, сделанную мелом на асфальте. Буква за буквой сообщение о встрече исчезает под многоводными ручьями, растворяясь в дождевой воде.

«Если она так и не прочитала моё сообщение, то больше никогда этого не сделает», — пришёл к неутешительному выводу подросток.

Будет лучше, если он станет думать о той случайной встрече с девушкой, как о сновидении. Нельзя жить снами, нельзя воплотить их в реальность, поэтому следует как можно быстрее забыть её. Выкинуть из памяти, как ненужную вещь, которая не подлежит ремонту.

Рэй задрал голову вверх и зажмурился от частых уколов дождя. Перед закрытыми глазами невольно возник облик светловолосой девушки с карими глазами.

А дождь повторял над городом одно и то же имя: Виолет, Виолет, Виолет…

Если бы Дэвида спросили, кем он должен стать, он бы без запинки ответил, что адвокатом, но если бы вопрос прозвучал несколько иначе — не должен, а хочет, — то наверняка сказал бы, что музыкантом. Его отец, успешный действующий адвокат, имеющий собственную обширную практику, считал, что сын обязан пойти по его стопам, и ни о какой музыке не может быть и речи.

«Тебе только семнадцать, и ты не в силах сделать правильный выбор», — любимая фраза отца, от которой Дэвиду хотелось биться головой об стену. Мать во всём поддерживала мужа, и подростку оставалось только распрощаться с мечтами о карьере музыканта. Он не мог втолковать им двоим, что адвокатская деятельность — это смертная скука, сдобренная увесистой порцией лжи, прилипающей к человеку данной профессии, как ржавчина к старому железу.

«Разве ты хочешь жить в нищете? — нередко усмехался отец. — Подумай о том, что обычные музыканты, не добившись успеха, как правило, вынуждены коротать дни именно так». Он приводил множество неопровержимых аргументов в пользу того, что сыну следует проявить интерес к юриспруденции, и тогда его жизнь сложится самым наилучшим образом. Поначалу Дэвид пытался оспаривать мнение родителей, но спустя год понял, что они останутся непреклонны, и если он хочет продолжать заниматься музыкой, то следует делать это так, чтобы отец и мать ничего не знали. Не обман, а маленькая недомолвка — обычный адвокатский приём, разве не так?