Лев Голубев-Качура - Пропавший пассажир теплохода «Достоевский». Боевик

– Успокойтесь Николай Фёдорович. Думаю.., не стоит. Утром разберёмся.

Старпом почувствовал в ответе начальника службы безопасности какую-то недоговорённость, или, вернее, сомнение в здравом уме старпома.

Может, правда, мне всё это показалось, и я поднимаю шум на пустом месте, пожав неопределённо плечами, спросил себя Николай Фёдорович? Или у меня что-то с психикой?

Так, до конца вахты он и просидел на диване, не произнеся ни слова.

Он только спрашивал себя: показалось ему, что над теплоходом завис то ли дирижабль, то ли какой-то другой летательный аппарат, или нет?

И спускались ли из него на вертолётную площадку то ли люди, то ли какие-то существа?

А может это всё же помстилось мне?

Василий Захарченко ходил на теплоходе второй год. После окончания мореходного училища с красным дипломом и стажировки, его оставили работать на «Достоевском».

Он даже не мечтал о таком повороте в своей судьбе.

Его мечты не распространялись дальше небольшого буксира, или невзрачного пассажирского теплоходика, и каботажного плавания. А тут…

Он третий помощник капитана на круизном дизель-электроходе – белоснежном красавце!

Стоя перед зеркалом и водя бритвой по щекам, он невольно улыбнулся.

Зеркало мгновенно отразило и его юношескую улыбку, и розовощёкое, покрытое светлым пушком лицо.

Он мог бы ещё долгое время не прикасаться к бритве, но ему хотелось выглядеть более мужественно, настоящим морским волком!

Но это не очень-то ему удавалось: молодость, жизнерадостность, и не прошедшая ещё ребячливость выдавали его. Но он старался, очень старался.

Всё видели его потуги, но не насмешничали.

Вася, чтобы казаться старше, надевал на себя маску строгости, но ему не удавалось надолго её сохранить – молодость брала своё.

И сегодня, заступая на утреннюю вахту, он, поднимаясь на мостик, невольно задержался на последней ступеньке трапа: яркое, словно умытое росой, утреннее солнце ласково светило с безоблачного неба.

Вокруг, от края до края, простиралось, покрытое небольшими волнами, море.

Стояло, если бы это было осенью, бабье лето. Но это было лето, самая его середина. Настоящее лето.

Вася невольно закрыл глаза, и подставил лицо солнцу – блаженная улыбка счастья, легла на его лицо.

Но он быстро опомнился, и на мостик поднялся молодым, строгим помощником капитана.

Поздоровавшись со всеми, он вежливо спросил у сидящего на диване старшего помощника:

– Николай Фёдорович, как прошла вахта?

На его вопрос последовал односложный ответ:

– В вахтенном журнале отмечено.

Вася удивлённо посмотрел на старпома – никогда ещё Николай Фёдорович не отвечал таким образом. Он всегда старался помочь молодому помощнику. Он много знал, и был для Васи многогранным источником знаний. А сегодня его словно подменили.

Старпом, прощаясь, сухо произнёс: «Вахту сдал!»

Вася был крайне удивлён его холодным тоном.

Изучающе посмотрев на старпома, и не поняв, почему Николай Фёдорович так сухо ответил, Вася, пожав плечами, произнёс дежурную фразу: «Вахту принял».

* * *

Спокойно заканчивался второй час Васиной вахты. Ничто не предвещало каких-либо неожиданностей ни с погодой, ни с управлением кораблём.

Всё также в небе висело и светило солнце, всё также ровно рокотали дизеля, и всё также форштевень теплохода, словно плугом, разрезал волны.

Пассажиры играли в волейбол, купались и загорали, а некоторые просто прогуливались и вели разговоры.

Недавно познакомившаяся молодёжь, скрываясь от нескромных взглядов в укромных уголках, целовалась.

Жизнь продолжалась!

Через несколько минут теплоход должен был повернуть на тридцать градусов влево, чтобы обойти рифы.

Вася, стоя возле рулевого, повернул голову в сторону «колдовавшего» над картой с циркулем в руках, пожилому штурману.

– Виктор Артёмьевич, когда поворот?

– Через семь с половиной минут.

Вася внутренне приготовился к выполнению маневра.

Это был не первый в его жизни поворот корабля.

Выдержав небольшую паузу, громко произнёс: «Всем приготовиться к изменению курса!», и стал наблюдать за стрелкой на корабельных часах.

Когда она, стрелка, отсчитала необходимое время, Вася, не повышая голоса, приказал рулевому:

– Костя, лево на борт, тридцать градусов!

– Есть лево на борт, тридцать градусов! – ответил рулевой, и повернул штурвал.

Но теплоход продолжал идти прямо!

– Костя, я же приказал – лево тридцать градусов! – повысил голос Вася. Ты почему не слушаешь приказа? Выговор захотел получить? Так это я быстро устрою!