Лев Голубев-Качура - Пропавший пассажир теплохода «Достоевский». Боевик

Обманувшийся в своих надеждах на чаевые стюард, скривив недовольную мину, быстро возвращался к трапу за новой жертвой…

Молодой человек, предъявив билет, уверенно, словно он уже бывал на теплоходе прежде, или изучил его устройство по каким-то документам, направился к каюте номер семнадцать.

Войдя в неё, он сразу, заперев за собой дверь, открыл кейс, и ни к кому не обращаясь, произнёс: «Я на месте».

Затем, закрыв, положил его в корзину для бумаг, и равнодушно стал наблюдать, как он, вспыхнув голубым пламенем, превратился в горстку пепла.

* * *

Постепенно, словно кит заглотив макрель, теплоход загрузился, оставив на причале кричавших и машущих платочками и шляпами провожающих.

До уплывающих доносились слова прощания и назидания, вроде: «Саша, много не пей, а то я тебя знаю!», или «Наденька, не стой долго под солнцем, тебе вредно! Шляпу не забыла?».

Издав прощальный гудок, круизный теплоход отправился в свой очередной рейс.

Погода вместе с синоптиками обещали много солнца, нежаркие ночи, и вообще – удовольствия, удовольствия…

Им вторили динамики, из которых лились мелодии Глена Миллера…

Постепенно посадочная суматоха начала утихать, и в коридорах корабля воцарилась тишина.

Пассажиры в каютах расслабленно-умиротворённо вытирали вспотевшие лица, или знакомились с временным своим жильём.

Они, любопытствуя, заглядывали в каждый уголок, открывали холодильник, или включали-выключали бра…

А теплоход, вырвавшись из сутолоки порта на морской простор, набирал скорость.

Позади остались: морской вокзал с провожавшими, само здание вокзала, носящиеся над водой крикливые чайки, и все заботы быта.

Лишь пенный след от крутящихся винтов мощных корабельных дизелей сопровождал теплоход в огромном, без конца и края, морском просторе.

Прошло немного времени, и пассажиры, придя в себя и успокоившись, переоделись в яркие лёгкие одежды. А, затем, начали выползать из кают словно муравьи из норок.

До первого общего обеда была ещё уйма времени.

Поэтому, более солидные пассажиры торопились завести себе новых друзей и товарищей по игре в бридж, или погонять шары по зелёному сукну бильярдных столов.

Молодёжь же начала во всю флиртовать. Для этого на теплоходе были созданы все условия – отсутствие родительской опеки, полная свобода в выборе желаний и партнёров. И, конечно же, расслабляющая мелодия льющейся из динамиков музыки…

Обстановка на круизном судне всей своей откровенно-чувственной аляповатостью прямо таки подталкивали человека совершать необдуманные поступки, ослабляли внутренние запреты, а иногда и вовсе убирали их.

Для этого были созданы все условия, как-то:

Рестораны и буфеты с прекрасной кухней.

А в них, дополнительно, предлагался набор напитков.

Танцевальная площадка и помещения для игры в карты и биллиард, бассейны и прогулочные палубы…

И много-много разных соблазнительных вещей… Которых человек никогда бы не увидел, и не вкусил за всю свою жизнь, и, о которых мог только мечтать.

Да что мечтать, он даже во сне не увидел бы.

И он, человек, наслаждался, купался в них! И причмокивая, говорил – красотища-то какая!

Всё это великолепие было собрано, и с умом размещено на теплоходе.

И везде, словно золотые рыбки в аквариуме, порхали вышколенные до автоматизма, с вечно застывшей улыбкой на лице, стюарды и стюардессы.

И если бы пассажир даже попытался избежать выставленных на показ соблазнов и роскоши, он бы не смог этого сделать.

Они прямо таки кричали ему в уши, лезли в глаза, не оставляя времени задуматься о призрачности всей этой сказочно-прекрасной мишуры.

И многие пассажиры, не выдержав атаки окружавших их соблазнов, сдавались…

Коммерческий директор, убедившись, что все пассажиры, согласно списку переданному из билетных касс, на борту, подошёл к старшему помощнику.

– Николай Фёдорович, все пассажиры в наличии. Опоздавших нет. Посадка никаких проблем не доставила.

– Прекрасно, Панас Григорьевич. Да я и сам видел, вы хорошо всё организовали. Молодец!

Продолжайте и дальше так работать. Я вами доволен.

Так что можете пойти отдохнуть, – ответил старпом. – А я пойду доложу капитану.

Панас Григорьевич довольный похвалой старпома, и в предвкушении скорого обеда, решил пройтись по корабблю. Его не столько беспокоило размещение пассажиров (он был уверен, что всё в полном ажуре), сколько желание нагулять аппетит.