Лиз Дженсен - Девятая жизнь Луи Дракса

– Как поживаете, Паскаль? – спросил Марсель.

– Если я в голом виде, можно испугаться, но Софи говорит, что я и раньше был далек от совершенства.

– Так, значит, она к вам вернулась? – с надеждой спросила Стефани.

– Что-то вроде этого. Все держится на ниточке. Иногда все хорошо, иногда не особо.

– Нужны время и терпение, – сказал Марсель Перес. – Как при тяжелой утрате. Будут определенные стадии.

– Она еще в стадии гнева, – сказал я.

– Потерпите.

– Не хотите погулять в саду? – предложил я.

– Я посижу с Луи, – сказал Марсель. – Мне нужно кое-что ему сказать. Я вас догоню.

Я отвел его к Луи. Лицо Марселя просияло, затем потемнело. Он взял Луи за руку и легонько пожал.

– Никаких перемен? – печально спросил он.

– Абсолютно. Но мы не теряем надежды.

Я еще передвигался с двумя палками, да и то еле-еле. У меня все болело. Я рассказал Стефани, что ожоги будут заживать долго и, может, придется делать повторную операцию на ногах и груди. Руки зарубцовывались медленно.

– Пойдемте, я покажу вам зимние розы, – сказал я. – Только распустились. – На выходе из палаты Стефани потянулась за сигаретой, и я взял пластиковую коробочку для анализов вместо пепельницы – мсье Жирардо не простит, если я не уберу за посетителями. Мы молча погуляли, глядя на небо в белых пятнышках облаков. Над головой кружили чайки.

– Вы потеряли веру в женщин, Паскаль? – выпалила Стефани. – Мне интересно.

Я задумался. Сам я об этом себя не спрашивал. Странно. Такой очевидный вопрос.

– По идее, должен бы. Однако нет. Вообще-то я отказываюсь ее терять. Из принципа. Скорее уж я разочаровался в собственных оценках.

Как я мог сказать ей, что еще не переболел Натали Дракс. Что эта болезнь и мука остались во мне, требуя Натали. Стефани щелкнула зажигалкой и прикурила. Я поморщился, глянув на крошечное пламя.

– Простите, – сказала Стефани. – Я как-то не подумала.

– А вы? Можно ли об этом спрашивать женщину?

– Нет, тут все иначе. Я не могу потерять веру в собственный пол. Это как отречение. Но я прекрасно представляю, на что способны женщины, до чего они могут докатиться. Может, я и не типичный представитель женского пола, – сказала Стефани, покосившись на меня, – но женскую душу все-таки понимаю.

– А мужскую?

– В какой-то степени. Мужчинам хочется думать о женщине хорошо, особенно если женщина привлекательна. В этом же есть некая правда? Мы же приписываем лучшие моральные качества привлекательным людям? И тем, кто строит из себя жертву. Из Натали вышла очень убедительная жертва, – задумчиво прибавила Стефани. – Я и сама поверила. Хоть я и женщина.

И я вспомнил фигурку Натали, охваченную пламенем, исходящую криком. Это случалось постоянно: по несколько раз на дню я видел эту картину: хрупкая женщина, которая бежит от себя самой, от меня, от всего мира. Мчится прямо в ад. Видел светлые волосы, охваченные пламенем: чудовищный огненный ореол, дочерна съедающий ее лицо.

Мы подошли к розам.

– Посмотрите, как они великолепны, – дрожащим голосом сказал я, указывая палкой на желтую копну цветов, стараясь загнать образ Натали в глубину сознания, где она жила и пряталась.

– Потрясающий цвет, – сказала Стефани, затушив сигарету, а затем втоптав в землю каблуком. – Кажется, среди ядов в вашем списке были люпины? Они у вас растут?

– Сотни, – сказал я и указал на то, что осталось от люпинов. – Крайне ядовиты.

Стефани как-то сразу встрепенулась и посерьезнела:

– Удивительное дело. Натали мыслила категориями прошлого века. Тех времен, когда женщины действительно были существами бесправными и им приходилось манипулировать мужчинами.

– Атавизм, – пробормотал я. – Реликвия. Но делать больно собственному ребенку и называть это любовью…

– Такое случается на каждом шагу. Матери каждый день убивают где-нибудь своих детей, – мрачно проговорила Стефани. – Поверьте мне. – Мы видели, как Марсель Перес постоял на террасе с Жаклин, затем спустился по ступенькам в сад и направился к нам.

– Но я не хочу вам верить.

– Никто не хочет. Но это правда. Такие убийства проще всего скрыть, потому что большинство людей предпочитают даже не думать о таком.

– И тем самым становятся соучастниками, – задумчиво проговорил я. – Не зная того, мы их покрываем.

– Убийство – это лишь крайняя точка. У Натали все начиналось с мелочей. Ее первый грех был совсем невелик. Его легко понять. Даже простить при желании. Она хотела мужчину, который ее не хотел, и попыталась его подловить – взяла и забеременела. Старый и всем известный прием.