Рут Уэйр - В темном-темном лесу

Джеймс был их единственным ребенком.

Мне страшно подумать, каково им сейчас.

Нина еще раз пожимает мне руку и отпускает.

– Слушай, поеду я. А то парковка кончается, я за час заплатила.

– Спасибо. Спасибо, что навестила. – Я неловко обнимаю ее. – Ой, ты случайно не взяла из дома ничего из моей одежды?

– Нет, прости. Нам запретили забирать вещи. Одну смену шмоток для себя, и все. Хочешь, я тебе треники куплю?

– Спасибо, было бы здорово. Деньги я потом верну.

– Да не выдумывай. – Нина фыркает и отмахивается. – Какой у тебя размер, «эска»? Пожелания есть?

– Не, что угодно подойдет. Разве что… не слишком яркое. Ты меня знаешь.

– Ладно. Держи-ка пока вот это.

Она снимает с себя темно-синий вязаный кардиган с пуговицами в виде цветочков. Я мотаю головой, но она накидывает его мне на плечи.

– Вот так. Теперь хоть окно сможешь приоткрыть, если проветрить захочется.

– Спасибо, – говорю я, кутаясь.

До чего же приятно завернуться во что-то небольничное. Как будто мне вернули собственную личность.

Нина чмокает меня в щеку и спешит к выходу.

– Короче, сохраняй рассудок, Шоу, – говорит она на пороге. – Нам сейчас не хватало только второй повредившейся…

– Так что, с Фло совсем плохо? – догадываюсь я.

Нина пожимает плечами с мрачным лицом и выходит. Я смотрю, как она идет по коридору, и вдруг соображаю: у моей палаты больше не дежурит полиция.

Полчаса спустя снова раздается стук в дверь, на этот раз быстрый и резкий, и тут же входит медсестра.

Я сперва думаю, что сейчас будет ужин, и в животе у меня урчит. Однако сестра без тележки, да и запахов из коридора не слышно.

– К вам пришел молодой человек. Назвался Мэттом Ридаутом. Просит его принять.

Я изумленно моргаю. Имя мне незнакомо.

– Он из полиции?

– Понятия не имею, лапуль, он в штатском.

Я хочу попросить ее узнать, кто он и зачем пришел, но она нетерпеливо постукивает ногой и явно очень занята, так что я решаю выяснить все самостоятельно.

– Пригласите его, пожалуйста.

– Только у него полчаса, – предупреждает она. – Часы посещений заканчиваются в четыре.

– Хорошо.

Что там хорошо, просто отлично. Есть железный повод свернуть разговор.

Я сажусь, заворачиваюсь в Нинин кардиган, убираю с лица волосы. Вообще говоря, я почти в буквальном смысле «упала с самосвала, тормозила головой», но надо хотя бы из самоуважения изобразить, что привожу себя в порядок.

Из коридора доносятся шаги, а потом робкий стук.

– Заходите.

В палату входит парень. Примерно моего возраста, может, чуть помладше. В джинсах и линялой футболке. Куртку перебросил через руку и явно мается в тропической больничной жаре. У него довольно неухоженная борода и коротко остриженные волосы – не то чтобы прямо совсем под машинку, а как у римского солдата, плотно прилегающие к голове кудри.

Однако в первую очередь я замечаю не это, а заплаканные глаза.

С минуту я смотрю на него, потеряв дар речи. Он тоже – стоит в дверях, сунув руки в карманы, и смотрит в упор, потрясенный увиденным.

– Вы не из полиции, – глупо констатирую я наконец.

Он чешет затылок.

– Я… меня Мэтт зовут. Я… – Губы у него кривятся, он делает глубокий вдох и произносит, тщательно формулируя: – Я должен был быть у Джейм-са шафером.

Я молчу. Прижимаю к горлу Нинину кофту, как броню. Парень застыл в дверях. Потом по носу у него скатывается слеза, и он яростно утирает ее рукавом. Я выхожу из транса.

– Заходите, пожалуйста, присаживайтесь. Пить хотите?

– Виски есть? – спрашивает он с нервным смешком.

Я тоже пытаюсь засмеяться, но издаю звук, скорее похожий на кашель.

– Увы. Только вода и чай-кофе из автомата. Рекомендую воду.

– Не надо, – говорит он, – спасибо.

Подтаскивает к моей кровати пластиковый стул, садится и тут же вскакивает.

– Слушай, извини, зря я приперся, чем только думал, пойду я…

– Нет!

Я вдруг неожиданно для самой себя хватаю его за руку. Тут же отпускаю, словно обжегшись. Что на меня нашло?!

– Извини… Я просто хотела…

А что я хотела-то? Сама не знаю. Просто чтобы он не уходил. Он друг Джеймса.

– В общем, останься, пожалуйста.

Пару секунд он стоит, глядя на меня сверху вниз, потом коротко кивает и садится.

– Ты извини… я не ожидал, ты выглядишь как будто…

Как будто меня избили до полусмерти, а потом кое-как подлатали, чтобы жива осталась. Я его понимаю. Сама в шоке.

– На самом деле все не так плохо, – заверяю я и даже улыбаюсь. – Просто синяки и царапины.