Олег Ока - Этика уничтожения

***

– А ничего человеку не надо, чтобы быть счастливым. Только желание. Как-то мне написали: – «Ты ничтожество, философ-самоучка и нищеброд». Такое серьёзное мнение. Она ещё прибавила, что мои сочинения, это упадок мысли. Ни аргументации, ни фактов, только моё мнение. Но ведь в своих сочинилках я и хотел высказать свои мнения и ощущения. И, насколько я понял, она не читала ни одной моей книжки. Но высказывается глобально. Знаешь, что я думаю о таких людях? У них серьёзные проблемы в сфере физиологии. Им страшно хочется трахаться, но желающих на такой товар очень мало. И у них вырастает сопротивление всему, что, как им кажется, может угрожать их устоявшемуся самоощущению. То-есть, им нужен только толстый х…, и их мозги сразу встанут на место и начнут продуктивно работать. Всё может быть, физиология, страшная штука, даже Дарвин её боялся. А уж если такая очкарая девица без ночного мужчины возьмётся за размышления, это вторая хиросима…

Они уже сидели за столиком под зонтиком, пили кофе, и даже взяли литр сухого, что означало кутёж, с ними сидел Богдан, давешний цыган, как оказалось, заместитель барона, что должно было означать наивысший пиетет, но и он не мог сообщить ничего конкретного.

– Мужики, она умерла, понимаете? И перед долгой смертью сказала только. Я могу повторить, если вам надо. Она сказала, смерть пришла по их следам. По вашим. И ещё она сказала: – «Надо бояться проклятых денег.» Потом она умерла. На моих руках. Дальше думайте сами. Но если вы знаете человека, или не человека, скажите мне. И ему будет плохо. Вы понимаете? Ему будет хуже, чем было Марго, это я сумею сделать. Но если вы работаете на него, тоже скажите, или не говорите, я разберусь. Только знайте, он и до вас доберётся.

– С нами пойдёшь, или домой поедешь?

– А что с вами? Бутылку водки возьмёте? Мне это не надо. А вот что вы уже отмеченные, это да. Зачем мне с вами отмечаться? Я только волю Марго выполнил, больше мне ничего не надо. Но вы, мужики, думайте. Крепко думайте.

– Как думаешь, о чём он говорил? – спросил Гена дома, когда они открыли вторую бутылку сухого.

– Смерть пришла по нашим следам. Что тут можно сказать? Мы – наводчики. Но нас пока не тронули.

– Вот! Я думаю, что это основное. Нас или придерживают…

– Или?…

– Или боятся. А боятся у нас можно только одного.

– Ты уже договаривай, – Роберт сглотнул пол-стакана и вопросительно уставился на друга.

– Твоей способности видеть. Что с нас ещё взять?

Зимой в этих широтах ночь приходит неожиданно («Летом белые ночи, зимой чёрные дни.» – как-то выразился по этому поводу Гена.), и уже в начале пятого часа компания без опаски вошла в тёмную парадную и ощупью стала подниматься по рассохшимся, вытертым ступеням.

Уже дома, включив на кухне слабую лампочку под самодельным жестяным абажуром, Роберт задумчиво обратился к окну:

– «… А потом на арену бросили зверей, и среди них был один огромный и свирепый. И потом туда бросили раба…» – Эпиктет. А если предположить, что зверя, огромного и свирепого, звали ***, а раба, скажем, звали ***? Ничего на ум не приходит из современной внутриполитической жизни? Что-то от этого предположения изменится?

– Ты увлекаешься философией? А заодно и критикой политиканов? – удивился Геннадий. – Где ты подцепил эту претенциозную сентенцию, Чертоберт?

– В универмаге, в отделе телевизоров, там демонстрировался такой чудной сериал… Что-то о монстрах под масками людей, сейчас они в моде.

– Сказки! Где в жизни ты видел подобное!?

– Ты о чём говоришь? На каком свете живёшь? Да они вокруг, и происходящее с нами для тебя ничего не значит? Ведь действительно, с ума сойти можно. А, может быть, так оно и есть? Всё видимость, не то, чем кажется, Марго просто сумасшедшая старуха, делающая деньги на доверчивости современных растерянных людишек. А Богдан, принёсший весть о её смерти, я так и не понял, с какой целью он приходил. Предупредить? О чём? – Роберт отставил кружку, развёл руками, выказывая полное непонимание. – Гена, несколько дней я смотрю на мир, будто из-за угла. Он вдруг стал другим, но более открытым? Более простым и логичным. Я вижу новые законы этого мира, законы, построенные по логике этого мира, отрицающие человеческие законы, выработанные веками. Этой логике всего пара десятков лет, но она сильнее мировоззрения цивилизованного общества, сильнее законов эволюции, сильнее законов самосохранения. Общество загнало себя в ловушку суицида. И существование прослойки, живущей обманом метафизики, тому доказательство.