Майкл Корита - Добро пожаловать в ад

Выбравшись на 1-71, я добрался до города, свернул на запад и очень скоро оказался наконец дома. Однако в Брукпарке передумал — свернул на 1-480 и двинулся на восток. На мне была та же измятая одежда, в которой я выехал из дому за день до этого, я был небрит, устал как собака и настроен весьма серьезно, однако понимал, что возвращаться домой пока рано. После того как у меня на глазах парень, которого я искал, сидя на берегу пруда, сунул дуло в рот и вышиб себе мозги, после того как я провел бессонную ночь в тюрьме, дожидаясь, когда за мной придут, после того как один из моих бывших коллег чуть не выломал мне руку и в лицо назвал убийцей, у меня появились кое-какие вопросы, ответы на которые мне очень хотелось бы узнать. И поездка в Пеппер Пайк в нынешних обстоятельствах показалась мне очень своевременной.

Когда я припарковался возле подъездной дорожки, и сам дом, и все его многочисленные окна сверкали в лучах закатного солнца, пуская мне в глаза багрово-красные зайчики. Выбравшись из пикапа, я потрогал рукой капот, ощутив исходивший от двигателя жар, потом ласково потрепал своего верного «коняшку», которому сегодня пришлось изрядно побегать. Забавно: чем больше времени вы проводите в машине, тем более живой она вам кажется. Как в старом фильме со Стивом МакКуином, где он играл инженера на морском судне. «Песчаная галька» — так, кажется, он назывался. Классный фильм. Инженер был влюблен в двигатель своего корабля. Правда, в конце герой МакКуина все равно погибал. Пытаясь спасти какую-то женщину, если я ничего не напутал. Возможно, не стоило ему покидать свое машинное отделение, глядишь, и остался бы в живых.

Я двинулся по дорожке к дому. Потом еще довольно долго топтался на крыльце, опустив голову: перед моим мысленным взором все еще стоял блистательный Стив МакКуин, окруженный ревом машинных двигателей. А когда я очнулся и поднял глаза, оказалось, что дверь широко открыта. На пороге стояла Карен и с беспокойством разглядывала меня. Глаза ее покраснели и припухли.

— Я слышала, как ты подъехал.

— Вот как? — Я не стал дожидаться, пока она пригласит меня войти, протиснулся мимо нее и прошел в гостиную. Потом опустился на ту же кушетку, где сидел накануне, и молча ждал, пока она сядет напротив.

Она присоединилась ко мне через минуту, только закрыла за мной входную дверь и заперла ее на все замки. Я слышал, как она это делала — скрежетал поворачиваемый в замке ключ, мелодично позвякивала закинутая на дверь цепочки. Я слушал и вспоминал, как она бросилась к двери, едва заслышав шорох гравия под колесами подъехавшего к дому пикапа. А еще мне невольно вспомнилось, как накануне она вздрогнула и уронила бокал с вином, когда внезапно зазвонил телефон. Тогда она, похоже, чего-то здорово боялась.

— Я уже знаю, что случилось. Мне рассказали, — проговорила Карен. На ней были джинсы и свитер, только за такие джинсы со свитером пришлось бы выложить не меньше трех сотен. А уж искать их следовало исключительно в одном из тех магазинов, где продавщицам положено делать раз в неделю маникюр, причем ни у одной из них вы наверняка не нашли бы дома ни одного диска с записью какой-нибудь рок-звезды.

— Кто рассказал?

— Полицейские из Индианы. Они звонили мне прошлым вечером.

— А они случайно не сказали, что по их милости мне пришлось всю ночь куковать в тюрьме?

Глаза у нее стали круглые.

— Нет. Что?! В тюрьме?! Нет, что ты! Они просто сказали… детектив объяснил, что обязан взять у тебя показания, и хочет, чтобы я подтвердила, правда ли то, что ты им говорил.

— Они явно не спешили проверить, — ухмыльнулся я. — Наверное, решили, что ночка, проведенная в уютной камере с окном, забранным решеткой, мне не повредит — я буду у них под рукой, пока они не спеша все проверят.

Карен зябко поежилась и натянула рукав красивого свитера пониже, как будто ей внезапно стало холодно.

— Прости, Линкольн, мне очень жаль. Я понятия не имела, что такое может случиться. Наверное, мне следовало искать его самой.

— Я тоже решил, что за ту кучу денег, которые ты собиралась выкинуть на его поиски, я вполне могу заняться этим сам.

— Понятно. Просто поверить не могу, что все так обернулось. — Теперь я не видел ее рук, Карен зябко сунула их в рукава, а руки скрестила под грудью. Она старалась не смотреть на меня — ее взгляд лишь украдкой останавливался на мне и, скользнув по моему лицу, тут же, точно обжегшись, торопливо перебегал дальше, чтобы остановиться на чем-то более безопасном, не вызывающим таких опасений, как я. Вероятно, больше всего доверия ей внушал торшер, потому что в конце концов она предпочла уставиться на него.