Александр Лукьянов: МАН¥ПУЛЯТОР. Веселая книга о грустной жизни

Не то чтобы парня не прельщала романтика. Просто Степа был, если уж говорить до конца откровенно, изрядным ссыкуном. И выход в открытый космос или дрейфующий лед не вызывали у мальчика прилива энтузиазма. Зато с раннего детства ему очень нравились шагающие на демонстрациях под красными флагами люди. На 1 мая или 7 ноября он просил родителей отвезти его в областной центр. Там на Театральной площади на трибуне стояли люди в необычных красивых шапках. И когда из громкоговорителя в очередной раз неслось что-то типа: «Да здравствует трудовой коллектив завода «Ростсельмаш», выполнивший пятилетний план за три года!», – толпа принималась радостно реветь, а люди в красивых шапках улыбались и приветственно махали руками.

В этом порыве всеобщего единения мальчика наполнял дикий восторг. Он хотел, очень – очень хотел быть одним из тех замечательных персонажей на трибуне. Ему казалось, что все эти люди с флагами и транспарантами шли сюда только за тем, чтобы выказать свое почтение и преданность этим красавцам.

И хотя бог не наградил парня талантами, но в виде компенсации наделил изрядным упрямством и хитростью. Брыгину нелегко давался школьный курс, но зато с 13 лет он знал все знаменательные даты партии и цитировал наизусть длинные заголовки «Правды» – главной газеты страны. У учителей, которые в большинстве своем «Правду» не читали, мальчик вызывал умилительные улыбки и смутную тревогу в душе. Ставить плохие отметки такому политически грамотному ребенку рука не поднималась. Отличником, однако, Степа не стал, но вышел в твердые хорошисты. Друзей среди одноклассников Степан не завел. Но это его особенно не удручало.

Все свободное время школьник посвящал общественной работе. Будучи неглупым малым, Брыгин быстро смекнул, что львиная доля этой самой работы была фикцией и показухой. И все же он принял правила игры и вместе с другими активистами изображал бойкий бег на месте.

Они организовывали сбор макулатуры и вели специальные ведомости учета для каждого класса. Отстающих прорабатывали на собраниях. До того, что потом все это добро годами пылилось в гаражах, никому не было дела.

В специальные альбомы Степа собирал подписи в поддержку чилийских детей-патриотов, истязаемых кровавой хунтой. Лицо при этом у него пылало скорбью и решительностью так, словно он лично собирался бросить эти листы в харю Пиночету.

После школы Брыгин без особого труда поступил на горный факультет политехнического института. Годы его студенчества совпали с годами перестройки. Стоит ли говорить о том, что активный студент и к тому времени молодой коммунист целиком и полностью поддерживал инициативу руководства государства по обновлению и еще более решительному движению к светлому будущему. После получения диплома горного инженера Брыгина распределили не на шахту, а инструктором в райком комсомола Белогорска. Вроде все складывалось отлично. Но перестройка стала стремительно превращаться в раздолбайку. В газетах начали писать, что Сталин был палачом. Причем с каждым номером выяснялись все новые и новые пикантные подробности. Появлялись необычные версии и экзотические жертвы. Но когда Степа прочел, что, оказывается, и сам Ленин умер не от того, что долго болел после предательского выстрела Фанни Каплан отравленными пулями, а от сифилиса, то понял, что пути назад уже не будет.

К тому времени, а на дворе был 91-й, по городу шатались люди с трехцветными значками на груди. Себя они гордо называли демократами. Взглянув в их светлые, интеллигентные лица, Степа Брыгин понял, что он – демократ.

Поскольку большая часть главных демократов Белогорска состояла из бывших Степиных коллег по горкому комсомола и старших товарищей из горкома партии, то перспективного и свободолюбивого парня с радостью приняли в свои ряды. Теперь он клеил листовки, шельмующие партократов, ходил на митинги к родному горкому клеймить засевших там бывших товарищей, не успевших перестроиться, а попросту не рубивших фишку.

После провала путча ГКЧП Брыгин выбросил припрятанный на всякий случай партбилет. Теперь в новой администрации города он отвечал за протокол. А говоря проще, за организацию банкетов. Его жизнь круто изменилась весенним вечером 93-го года.

– До завтра, лисенок, – Степа чмокнул в щеку достаточно крупную крашеную блондинку Асю Сверчковскую.

– Пока, любимый, – проворковала девица и, хлопнув дверью новой Степиной восьмерки, направилась к подъезду.

Читать дальше