Карин Жибель: Укус тени

— Нет! Не трогай меня! Не трогай меня!

Несчастный лихорадочно отбивается здоровой рукой от восставшей из мертвых мучительницы, которую только он один и способен увидеть.

Бенуа отталкивает ее руку, пытающуюся его схватить. Руку, прикосновение которой только он один и способен почувствовать.

Он зовет на помощь. Зовет на помощь свою мать.

Он кричит до тех пор, пока у него не пропадает голос.

Жоашим сжимает в своей руке один-единственный цветок.

Уже рассвело, и он без труда находит нужное место. Этот лес он знает как свои пять пальцев.

Сегодня — годовщина Орелии.

Это был последний из его ангелочков. Это была последняя добыча сидевшего в нем неистового голодного зверя, который затем уснул и с тех пор ни разу не просыпался. Не просыпался благодаря огромному количеству медикаментов…

«Ну вот я почти и пришел», — думает Жоашим.

Он никогда не забывает, где именно находится та или иная могилка, которую он когда-то вырыл своими собственными руками.

Еще несколько шагов — и Жоашим оказывается возле невидимого надгробия. И тут вдруг он на несколько секунд ошеломленно замирает, словно превращается в каменное изваяние, стоящее среди деревьев. Сердце сжимается от охватившего его ужаса.

Кто-то осмелился осквернить могилку его драгоценного маленького ангелочка… В этом не может быть никаких сомнений: кто-то совсем недавно перерыл на могилке всю землю. Хотя эта земля потом, скорее всего, снова была утрамбована и ее поверхность даже успело прихватить инеем, он отчетливо видит, что в ней кто-то ковырялся.

Он не может ошибиться — как не может ошибиться и в том, что Орелия похоронена именно здесь.

Да, именно на этом месте, между двумя величественными деревьями, возвышающимися возле причудливого по форме валуна, Орелия навсегда распрощалась с небом и со звездами.

Его пальцы выпускают цветок, и тот падает на побелевшую от инея землю.

Жоашим опускается на колени и прикасается дрожащей рукой к месту, на котором он когда-то совершил преступление.

В течение нескольких долгих минут он стоит на коленях, потрясенный тем, что здесь недавно побывал кто-то другой…

И вдруг негромкий звук, раздавшийся за спиной, заставляет Жоашима обернуться.

Его несимпатичное лицо перекашивается, а глаза едва не выкатываются из орбит.

Прямо ему в лоб направлен ствол пистолета. Чтобы молить о пощаде, Жоашиму даже не надо становиться на колени — они так уже на них стоит. Стоит и дрожит, как осиновый лист на ветру.

— Не надо!..

— Все кончено, Жоашим…

— Не надо! Не делайте этого! Доктор, нет!

Лесную тишину разрывает грохот выстрела. Пуля попадает бывшему насильнику прямо в голову, и он падает на могилу своей последней жертвы…

Нина, резко вздрогнув, просыпается. Ее колени дрожат, она тяжело дышит.

Да, этот тип в данный момент находится именно там. Ей следовало бы тоже поехать туда и поступить именно так, как она поступила во сне.

Но если она убьет Жоашима, полицейским не составит труда выстроить цепочку доказательств.

Есть ли связующее звено между Лидией и Жоашимом? Кто был знаком с ними обоими?

Их психиатр.

Психиатр, чья дочь была любовницей Лорана, а затем выбросилась из окна третьего этажа…

Нина снова опускает голову на подушку и закрывает глаза.

«Я не могу бросить Манон. Она слишком сильно во мне нуждается… Я придумаю что-нибудь другое… Я заставлю его совершить самоубийство».

Бенуа щурится: через окошко прямо ему в глаза светят солнечные лучи.

Он выбирается из своего жалкого убежища — частично стягивает с себя одеяло.

За решеткой — никого.

Дневной свет обратил их всех в бегство. Их — это тех жутких монстров, которые сновали вокруг во время его ночного полузабытья.

Теперь никто не будет беспокоить его до самого вечера.

У Бенуа такой сильный жар, что ему кажется, будто голова погружена в огнедышащую лаву.

Взгляд его слезящихся глаз медленно скользит по решетке, то поднимаясь, то опускаясь вдоль ее металлических прутьев. Он видит странный ореол света, внутри которого появляются знакомые лица. Все они ободряюще улыбаются: Гаэль, Жереми, мать и отец… Остатки воспоминаний о давнишней жизни, которые скоро исчезнут навсегда.

Бенуа протягивает руку к этим лицам, но она тут же бессильно падает на пол.

Они здесь, они все здесь. Они еще не забыли о нем, они еще не похоронили его.