Мистер Моджо - Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк!

Собственная квартира. Незнакомый молодой человек с татуировочной машинкой в руке. «Сейчас, милый, я сделаю тебе хорошо», – шепчет он, вонзая иглу в белую кожу. Федор вздрагивает от боли и пытается повернуть голову так, чтобы рассмотреть происходящее за спиной. Когда ему это удается, он видит, как по бедру катится капля крови…

Не выпуская фотоаппарата из рук, Федор бросается к большому, растрескавшемуся зеркалу, стоящему в коридоре, поворачивается к зеркалу голым задом, смотрит на свое отражение и испускает дикий вопль.

За ночь татуировка опухла и, кажется, стала еще чернее. Кириллическая надпись глядит на Федора из зеркала, и когда он в тщетной надежде пытается стереть ее пальцем, отзывается ноющей болью в ягодице.

Гонконг, район Юньлон, швейная фабрика

– Ну, в общем так, девочки! Наверняка все вы хотите знать, что я делал, чтобы так подняться и с чего начинал. Что ж. Поскольку времени у нас вагон, с удовольствием вам расскажу.

Под равномерный стрекот швейных станков молодой человек прохаживается среди работающих китаянок и время от времени заглядывает через плечо некоторым из них, чтобы оценить качество работы.

– Представляете себе Москву начала нулевых? Вряд ли вы можете себе это представить. Это огромный, холодный русский город, совершенно не похожий на ваш Гонконг. Нет, я нисколько не умаляю достоинств Гонконга, я забирался к вашему Будде, или кто он у вас, и это было сногсшибательно. Город как на ладони. И все эти лодочки снуют в проливах как муравьи. Честно говоря, до этого я видел Гонконг только в фильмах про Джеки Чана, но вот проходит время, много времени, и я стою здесь, собственной персоной, и смотрю на все это собственными глазами. Короче говоря, можно охренеть.

Москва совсем другая. В смысле, там тоже можно забраться на какую-нибудь высоту, но, как правило, забираются так высоко только два типа людей. Первые – это проверяющие, большие шишки, страшно сказать – мэрия! Они лезут туда, чтобы обозреть взглядом угодья и оценить, как идет строительство бизнес-центров, подземных парковок и небоскребов. Строительство же, как правило, идет из рук вон плохо: строители не успевают в сроки, материалы задерживаются, бюджеты распилены, а застройщик задерживает рабочим зарплату, потому что в пух и прах проигрался в казино…

Но не волнуйтесь! Уж я-то совершенно точно не собираюсь задерживать зарплату. Потому что я – порядочный предприниматель, и мы здесь делаем большое дело, за которое я буду честно платить вам заранее оговоренную сумму. То есть – сорок пять центов в час каждой.

– Пятьдесят пять! – не прекращая шитья, выкрикивает на ломаном русском одна из работниц. Из-под иглы ее станка выползает кожа с характерными ромбиками «Луи Вьюиттон» – неуловимо похожая на мясной фарш, который непрерывно валится из мясорубки.

– …так вот, – словно не замечая выпада китаянки, продолжает молодой человек. – Стоит этот большой человек на московской высоте, лакей подает ему на бархатной подушечке рюмочку водки, тот залпом выпивает ее, морщится, а затем махает рукой в сторону недостроенных сооружений и говорит: «А хрен с ним. Сойдет и так…» Что, скорее всего, означает, что рабочим так и не заплатят. Не так, как я вам пятьдесят центов в час…

– Пятьдесят пять! – выкрикивает другая китаянка.

Молодой человек несильно стучит себя рукой по уху:

– Черт возьми, как же громко работают эти машины! Настоящие звери. Если бы я имел такие в пору своей студенческой юности, я бы уже заделался миллиардером, уж поверьте мне на слово.

Но на чем мы остановились? Второй тип людей, которых в Москве поднимают на такие чудовищные высоты, на какой стоит ваш Будда – это бедолаги и неудачники. Водку на бархатной подушечке им никто не приносит, но зато у них, как правило, заклеены рты, глаза вот-вот вывалятся из орбит, а через кляп они пытаются доказать что-то, что давно уже никого не интересует. Положению этих людей не позавидовать. Обычно их еще держат под локти крепкие бритоголовые парни и обычно они еще наклоняют бедолагу с заклеенным ртом над бездной, над всей этой высотой, и кричат ему: «Когда ты расплатишься за кредит, который мы выдали твоей фирме, мерзкая тварь?». Через кляп до нас могли бы донестись отдельные звуки, и из них при желании можно было бы сложить слово «завтра». Но парни обычно этих слов не слышат, и в следующий момент они отпускают свою жертву, и та, размахивая руками, улетает с высоты в черную бездну. Там так высоко, что даже не услышать звука падения. И только его последнее слово «завтра» еще колеблется некоторое время в воздухе эхом. Да… Москва, начала нулевых – это надо было видеть, девочки. Казалось, что деньги прямо падают тебе под ноги, а все вокруг охвачены только одной страстью – купить всего побольше и подороже, и не попасться милиции или плохим парням.