Вадим Плугов - Нектар небес

Стреноженная союзница продолжает разрушать мои барабанные перепонки. У нее получается. Руки и ноги ее связаны так, что оставляют возможность двигаться, чем она активно пользуется, нанося молодецкие удары своим пожарным топором по веревкам клубков на полу, пытаясь их перерубить. От этого при каждом ударе из каменной плитки пола со звоном вылетают крошки. Клубки не смогли ее обездвижить. Очевидно, управление ими было у бота, которого я грохнула. Страж, стоявший напротив меня, даже не успел запустить свои клубки – он был уничтожен первым. От мысли, что можно вот так валяться связанной на полу, передергивает. Надо с этими чудесами робототехники быть поосторожней. Я не представляла себе их опасность!

Все эти рассуждения вихрем проносятся в моей голове, пока я спешу к своей спутнице, уже перерубившей веревки, лежащие на полу. Вытаскиваю на ходу нож и подбегаю к не перестающей орать и биться на полу в веревках девушке, кладу на пол пистолет и перерезаю эти жуткие путы, связавшие ее руки и ноги. Она сразу перестает кричать. О счастье! Пыш отбрасывает топор, освобождается от пут, брезгливо отшвыривая клубки, веревки и их обрезки в разные стороны. С неожиданной для нее резвостью она вскакивает и, хватая топор, бежит к напавшему на нее стражу. С дикой яростью наносит по его туловищу гулкие удары топором, сделавшие бы честь даже лесорубу. Струи машинного масла вылетают из проделанной мной дыры в груди робота и забрызгивают до пояса штаны моей союзницы, а под туловищем стража появляется масляное пятно. Но ей на все это плевать. Она продолжает оставлять глубокие вмятины в этой куче металлолома.

– Получи, козел …! – орет Пыш и заканчивает фразу словом, которое приличной девушке произносить не положено. – Держи, сука …! – еще одно подобное слово в конце высказывания. Ее яростная атака и последние слова реплик наводят меня на мысль, что она не такая уж и тихоня, какой мне казалась.

Поднимаю с пола пистолет и, на всякий случай продолжая держать оружие в руках, встаю на ноги.

Мне остается только молча наблюдать за происходящим. Думаю, что, судя по тому, как подействовали на роботов выстрелы из «пэгэшки» и продолжают действовать повреждения топора (у меня уже немного звенит в ушах от звуков ударов инструмента спутницы), как я и предполагала ранее, эти боты совершенно не готовы к вооруженной борьбе, умеют только хватать и наверняка убивать. Этакие ловцы и опять же наверняка палачи – вместо бойцов. Зависит, наверное, от того, какую им дали команду люди. Понимаю, что один случай не показателен. Возможно, при следующей встрече с ними мне удастся подтвердить или опровергнуть эту мысль. Но встречи такой очень уж бы не хотелось. Убираю нож в ножны, а пистолет отряхиваю от влаги освободившейся от рукояти ножа ладонью и продолжаю держать в руке.

Намахавшись топором вдоволь и успокоившись, отважная боевая Пыш переводит дух, выставляет вперед нижнюю губу, сдувает со своего вспотевшего от усердных физических занятий лба несколько налипших волос и поворачивается ко мне.

– А почему они не применили электричество или что-нибудь такое? – спрашивает она совершенно спокойным голосом.

Беру свободной рукой прядь своих мокрых волос, сжимаю так, что с них начинает капать оставшаяся вода, все-таки выжать мы смогли не всю, и показываю ей.

– Влага, – объясняю я. – Здесь повсюду вода после работы системы пожаротушения.

– А-а-а, – говорит она растянуто. И я получаю от нее совершенно неожиданный и поэтому особенно приятный комплимент: – Ты умная!

– Да? – удивляюсь я. Здорово! Хорошо, что оценила. – Благодарю. Ты тоже!

– Спасибо, что помогла, – благодарит моя спутница.

– Не за что, – отвечаю я. Не люблю благодарственных речей.

– Как это не за что, когда есть за что! – не соглашается партнер.

– На здоровье! – говорю я. Этот разговор начинает меня напрягать.

Партнер тем временем кладет со звоном топор на пол и, вцепившись обеими руками, пытается выдернуть ухваты из все еще сжимающих их рук роботов. Но то ли у мертвых роботов мертвая хватка, то ли они как-то особенно прикреплены, но усилия отважной боевой Пыш тщетны. Мне надоедает на это смотреть.

– Хорош, – говорю я. – Идем, пока другие не подошли.

Девушка делает еще пару рывков и оставляет свою затею. Веревки клубков, торчащие из правой ладони одного из стражей, как и сами клубки другого, она не трогает. Это правильно. Пыш отходит от поверженных врагов, поднимает топор, и мы направляемся туда, откуда пришли. На повороте ближе к углу замечаю парящую в воздухе под потолком тарелку размером с чайное блюдце, с прикрепленной снизу телекамерой и конической антенной микрофона с прозрачной тарелочкой на толстом конце. Все остальные части аппарата темно-серого цвета. Все понятно. Гравикам. Телевизионная камера с микрофоном направленного действия в гравитационном подвесе и радиопередатчиком. Такие охраняют «Гротель», и о них, разумеется, знает все население Платонина, да и всего Платонинского района наверняка тоже. Она не летает так быстро, как гравилет, а медленно плывет в воздухе, зато сколько угодно долго, питаясь электроэнергией от солнечных батарей, а в темноте от встроенного в нее аккумулятора. «Вылетела, наверное, из какого-нибудь тайного хранилища, чтобы осмотреть окрестности, поскольку все открытые и скрытые стационарные телекамеры и микрофоны всех видов, вероятно, вышли из строя из-за аварии», – быстро соображаю я.