Самара Мо - ППП – Психоз После Полуночи. Сборник рассказов

– Куда вы лезете, леди? – возмущённо произнёс голос-туман.

Я вздрогнул, вскрикнул от новой и последней вспышки боли и тут же забыл, что у меня вообще что-то болело, так как голос из тумана, прерывая поток моих мыслей, агрессивно продолжил:

– Эй, вы там, всех за ограду, бл… ь!

Ничего подобного совсем не ожидал. Да и кто ожидает. Приподнялся на здоровой руке, неуверенно прохрипел в пустой дом:

– Здесь есть кто-нибудь? Мне нужна помощь. Кажется я…

Я не ждал ответа. С тем же успехом я, преисполненный желанием потрепаться с кем-нибудь, мог бы зайти в городской морг посреди ночи и спросить: Есть кто живой? Но мне, всё же ответили.

В дальнем углу из-под рваных старых коробок выбралась дворняга. Посмотрела на меня равнодушно. Звонко гавкнула, прижав голову к земле. Её настороженная поза означала: Ты чё тут забыл? Это моя территория, разве не чуешь? На мгновение я увидел себя её глазами. Мой образ выглядел жалко и чего тут скрывать, я жалел себя. Даже во взгляде этой трусливой собаки я выглядел жертвой. Может меня избили? Ударили по голове, вследствие чего у меня отшибло память. Рука непроизвольно двинулась вверх к голове, ощупала череп дрожащими пальцами в поисках вылезающего из дыры серого вещества засохшего в волосах, ну или хотя бы здоровенной шишки. Испытал отчаяние от того что ничего не обнаружил. Не бывает следствия без причины. В моём случае не было причины, или я её не замечал. Даже головной боли не было, так что вариант – повезло со слишком толстой черепной коробкой, я тоже отмёл.

Невероятно, что в голове возможна такая пустота, будто и мозга нет тоже. Я не помню ничего, но при этом осознаю, что помнил достаточно много. Ощущения, прикосновения, слова, жесты, звуки, куда ушло это всё?

– Тащите собак! – раздался всё тот же басистый голос, но уже отдалённей.

Я проигнорировал его. На этот раз. Пусть он и то единственное, что заполняет моё сознание. Вместо этого сосредоточился на всё усиливающемся желании помочь кому-то. Оно пришло изнутри, будто уродливая рыба из чёрной бездны. Тихий звук унылой скрипки, исполняемый сперва на одной струне, затем на другой. Всё тоньше, всё выше, всё отчётливей. Я ухватился за этот звук, хоть и боялся его, как и неведомой ранее науке чрезвычайно хищной рыбы. Ухватился, как хватают угасающее воспоминание. Потянул его на себя что было сил, и чуть не оглох, потому что звук превратился в страшный вопль терзаемого мучениями ребёнка. Острая необходимость помочь ему пронзила меня в самое сердце. Меня колотила дрожь. Собака, похоже, учуяла страх, потому что внезапно пришла в движение. Я испугался её. Совершенно безотчётный страх. Задняя часть её тела оказалась парализованной. Дворняга-инвалид придвигалась ко мне на передних лапах, подтаскивая за собой свои неподвижные задние конечности, делая передышки через каждые 2—3 шажка. В перерывах усаживалась на землю и глубоко дышала. Я смотрел на бедолагу, широко раскрытыми глазами и не желал знать, что за сила толкает её навстречу ко мне, потому что, чёрт меня побери, она должна была уже умереть. С этим нельзя жить. Теперь я мог разглядеть выпирающие наружу ребра и подёрнутый белёсой плёнкой глаз животного. Другой, налитый кровью, неподвижно смотрел на меня.

Шооорк, шооорк, шооорк. Искалеченное животное – сама смерть, надвигалось прямо на меня, словно не озвученное вслух пророчество. Я решил не ждать что будет, когда она таки доберётся до поставленной цели. Спотыкаясь о мусор, побежал наперерез ей, к дверному проёму, полуразвалившаяся дверь в котором висела лишь на нижнем навесе, грозя вскоре убить кого-нибудь случайно. Я не сводил с собаки глаз. Заметил, что она тут же изменила направление и теперь ползла быстрее, без остановок, высунув на бок длинный розовый язык. Сзади неё оставалась ровная пыльная полоса, расчищенная скомкавшейся шерстью и тяжестью неподвижных лап. Я побежал через двор, заросший лопухами и папоротником, сознавая, что она не перестанет лезть за мной. Куда бы я не убежал, она меня всё равно настигнет.

Не слышал я ни визга колёс, ни возмущённой брани водителя. И не видел серебристого ситроена с двумя чёрными полосами на крыше и капоте, потому что в ужасе глядел куда угодно, только не вперёд. Жёсткий толчок бампера о бедро отбросил меня на землю. При падении я как полный дурак выставил больную руку вперёд, чтобы смягчить падение. Успел вообразить, как в неё загоняют острый железный прут до самой шеи. Напрасно. Нервные окончания судорожно завибрировали на посылаемый мозгом запрос, но сигнал, запущенный в нервную систему, вернулся обратно, не достигнув цели.