Натали Варгас - Шарада мертвеца. Книга вторая

Между тем Харитон готовился к «внушению». Он раскраснелся, растопырился и так напрягся всем телом, что жилы его вот-вот готовы были взорваться от напиравшей крови. Сама процедура, включающая выданный сюртук, называлась «Снятие медалей» и заключалась в том, что маркиз острием шпаги срывал на нем все пуговицы. Те нашивались намеренно туго и неравномерно, в зависимости от степени гнева хозяина.

– В пятницу утром ваше сиятельство ждут в Межевой экспедиции Третьего департамента Сената относительно апелляции о ревизии земель князя Камышева в Херсонской губернии. В полдень – Заемный банк…

Охос сделал паузу. Маркиз вытянул руку со шпагой, и ее жало вмиг сорвало пуговицу с сюртука приказчика. По кабинету раздался щелкающий стук отскакивающей от твердых поверхностей металлической крохотульки. Вторая, третья… десятая… Они слетали настолько молниеносно, что Охос, сбившись со счета, отер вспотевший лоб и бессильно ткнулся в свой список.

– Генеральша Кутузова, Екатерина Ильинишна, приглашает к следующей неделе на семейное празднество по случаю пожалования ее супругу графского титула.

– Явлюсь! – рыкнул маркиз, не отрываясь от напряженного занятия. Скорость движений смертоносного оружия нарастала, риск порезать тело наказуемого повышался.

– Мамзель Жорж приглашает в Эрмитажный театр на рождественский спектакль…

– Приду… Пошлите ей пятьсот рублей на три билета, – тон хозяина становился жестким, отчего дыхание Харитона останавливалось. – Что еще?

Охос отложил расписание и виновато глянул на побелевшего приказчика.

– О закупке досок для строительства колесопроводов 16 16 До появления асфальтовых дорог грунтовые мостили досками в местах для колес, чтобы не углублять колею в болотистых местах …

– Ага! – де Конн, к этому времени закончив со всеми пуговицами сюртука, высматривал в одежде молодого человека что-нибудь подходящее для острия его шпаги. – Просветите-ка меня, Харитон Кабронович, чем отличается стоимость досок, купленных оптом и в розницу без учета таможенных сборов… и какая разница между новыми досками и теми, что сняты со старых стругов 17 17 плоскодонное судно ?

– Проворовался, ваше сиятельство! – выпалил тот, кося широко раскрытыми глазами на блуждающее вокруг его носа острие смертоносного оружия. Домашние слуги уже посоветовали ему сразу признаться и покаяться: это всегда умеряло ярость хозяина даже при самых тяжелых погрешениях.

– Это мне уже известно, – лаконично произнес маркиз под свист пуговиц, слетавших с отворотов рукавов. Сюртук печально повис на сгорбленных плечах наказуемого. – Мне бы узнать, откуда вся эта ваша милая компания взялась и как ее найти, а уж после того, как я с них шкуру сдеру, послушаю и ваши завывания о бедных родителях, несчастном детстве и прочих причинах, натолкнувших вас на сей возмутительный проступок.

Вдруг стальной кончик его шпаги нашел иную цель – штаны бедного Харитона. Тот заволновался. Он носил французские штаны с лацбантом. Всего четыре пуговицы удерживали широкий кусок ткани, прикрывавший его виды на будущую семью. Присутствующие напряглись. Отскочила первая, за ней вторая… Харитон обмяк и затряс подбородком.

– Кто вам харчи оплачивает? – бесстрастным тоном спросил де Конн.

– Вы, ваша честь.

– Жену вашу когда я обещал из Ярославля в Петербург выписать?

– Опосля Рождества…

– Сколько часов вы работали приказчиком в мануфактурной лавке?

– Поболее пятнадцати, ваша честь.

– А у меня?

– Десять…

– Отпускные, выходные и наградные у вас там были?

– Никак нет…

– А сейчас?

Вдруг Харитон хлюпнул носом. Целенаправленные вопросы хозяина раскрывали ему истинную картину его величайшей ошибки и безвозвратной потери. Де Конн отдал шпагу Шарапе, с пониманием покачал головой.

– На сегодня я с вами закончил, – произнес он без всякого оттенка злобы или сочувствия. – Идите, подумайте, составьте мне список всех тех сподручных проныр, кои помогали вам в сем маленьком мошенничестве, а там я подумаю, что делать дальше… и не хитрите, иначе я возьмусь за вынимание гвоздей.

– Гвоздей? – просипел Харитон. Он уже пятился спиной к двери, ухватив края отваливающегося лацбанта.

– Да, сударь, – маркиз брезгливо отвернулся. – Тех, кои будут вбиты в стол через ваш язык.

За дверями приемной раздался неравномерный топот тяжелых каблуков. В немыслимом галопе приказчик несся по лестнице, перескакивая через ступеньки, спотыкаясь и падая, судорожно хватаясь за перила, извиняясь перед встречными, плача и выкрикивая: «Не извольте сумлеваться!» Услышав грохот, ознаменовавший захлопнувшуюся дверь в парадной, де Конн с легкостью актера сменил гневное выражение лица на умиротворенное.