Дарья Дезомбре - Тени старой квартиры

Что сказала неизвестная Катя, Маша не расслышала и решила уточнить:

– Простите, вы снимаете эту квартиру?

– Ну да, – ответил товарищ. – Только у нас хозяин… это… мужик. С именем таким заковыристым. С ним моя жена контачит.

– Эдуард? – второй раз с начала этой истории угадала Маша.

– Ага! – обрадовался мужчина. – Валерьевич.

– Ясно. – Маша усмехнулась: конечно, какая же она идиотка! – Спасибо.

И повесила трубку, чтобы снова набрать – уже другой номер.

– Я слушаю! – раздался звонкий голос человека, который сам себе очень нравится.

Маша представилась и заполнила удивленную паузу вопросом:

– Скажите, пожалуйста, а где сейчас проживает ваша тетка, Елена Алексеевна Пирогова?

Эдуард хмыкнул, но ничего не сказал, и Маша уже собралась вновь задать тот же вопрос, когда он наконец ответил:

– А тетка моя уже лет сорок как проживает по адресу набережная Обводного канала, 9.

И только Маша собралась его поблагодарить и распрощаться, как он добавил:

– В психиатрической больнице № 76.

Вата между рамами вся в блестках – это мамка придумала: пустила на красоту одну битую уже игрушку – золотистую шишку. Завязала в старый платок и хорошенько прошлась папиным молотком. Вот и блестки. Получается, окно со шторами – будто занавес, а за ним – дверь в другой мир, как в «Золотом ключике». Там – мороз, темень, валит крупный снег, превращая дровяные сараи в новогодние сугробы. Здесь – густо натоплено, в воздухе смешиваются ароматы моченых яблок, купленных на рынке к утке, и буженины. Лерка последнее время задумчив. Вот и сейчас сидит и, склонив коротко стриженную рыжую голову, пытается прочесть строчки газет. Осенью они всей коммуналкой разрезали газеты на ленты, варили булькающий клейстер из крахмала – заклеивали рамы на зиму. Кусочки фраз складываются в смешную ерунду: «Типичный пример крупноблочного строительства…» «вышел на орбиту и успешно» «продемонстрировал макеты атомного комбината и ледокола «Ленин».

Лерка хоронится на кухне, в их комнате сейчас сидят за столом Леночка с Тамарой, делают подарки – бусы из журнала «Америка». Разрезают ножницами страницы на длинные треугольники и свертывают, как веретено, в твердые яркие бусинки. Сам журнал – с цветными фотографиями и плотными глянцевыми страницами – Лерка лично выпросил у Лешки Лоскудова. Колька тоже попросился бусы крутить – к Томке подлизывается, не иначе. Лерка вздыхает: ему ужасно жалко журнал, хотя бусы и правда получаются красивые. Сам Лерка уже приготовил поделки к празднику: одну гирлянду из цветных бумажных наборов и еще одну из половинок грецких орехов – их следовало еще позолотить. Но сегодня настроения не было – он глядел в окно и вспоминал ту марку, которую ему показала Ксения Лазаревна: темно-зеленая, как джунгли или камень изумруд. В коридоре звонит телефон, и Лерка уже соскальзывает было с подоконника, когда слышит Алешин голос:

– Алло!

Лерка садится обратно и начинает прислушиваться. Последнее время Алеша ведет по телефону малопонятные, но ужасно интересные разговоры. Вот и сейчас он, выслушав неизвестного собеседника, рассмеялся:

– Свободная хата? В Новый-то год? Шутишь!

И потом:

– Сразу не могу. Винилы-то нести? …Ты же знаешь, я стилем танцевать не умею. Это ты у меня специалист по кадрежу, не я.

Раздается цокот каблучков, и в ванную дефилирует тетя Зина в халате с драконами, а голос Алеши почему-то становится громче.

– Нет уж, спасибо. Знаю я, как там у тебя будет: после кира и плясок – сплошное «динамо» от подходящих кадров. А «мочалки» мне и самому не нужны. Так что не проси, я – пас.

А тетя Зина выходит из ванной комнаты бледная, со злыми глазами, проводит невидящим взглядом по сидящему на подоконнике между тарелками со студнем Лерке и идет обратно – совсем не своей, усталой какой-то походкой.