Дарья Дезомбре - Тени старой квартиры

Нарезав так кругов десять, они высушили волосы, забрали у администратора любезно взятые на просушку вещи и, абсолютно обессилев, провалились в мягкие кресла в холле.

– Тебе надо выпить, – откинув голову, выдохнула Ксюша. – И мне надо выпить.

– Мне – как пострадавшей, – усмехнулась Маша. – А тебе-то что?

– Мне – от стресса, – покачала головой Ксюша. – Все эти приключения – и ради чего?

Маша вздохнула, полезла в карман пуховика. Вот оно – бессмысленное содержимое холстяного мешочка. Детские ботиночки красного цвета. Вода, налившись в карманы, размочила нежную кожаную подошву. Маша отодвинула язычок и прочла потертую надпись внутри: золотое тиснение, изящный наклон. Familie Walther Кinderschuhfabrik.

– Какая тонкая кожа… – Ксюша повертела в руках ботиночек. – Похоже на лайку. Мне, знаешь, однажды достались перчатки от прабабушки. Длинные, так красиво облегали руку. Я их посеяла, конечно…

Маша не слушала ее, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом. Заметив это, Ксюша осеклась:

– Что?

Маша посмотрела на нее, погладила пальцем тонкую, чуть потрескавшуюся от времени красную кожу:

– Думаю, тебе стоит позвонить маме…

– У тебя есть шанс реабилитироваться, – так и сказала она матери. – Мне нужна бабушкина фотография.

Та самая, которую она нашла в толстой тетради с записями, да так и забыла о ней, бросив на старой квартире. Четвертая карточка с достославного Нового года. Четвертый кадр их фотокомикса. Все остальные фото остались у Ксюши в коммуналке, и светиться там не стоило. Она переехала к Маше и даже успела выспаться на диванчике на Любочкиной огромной кухне. Вчера ночью, только добравшись до дома, Маша взялась звонить в Москву своему Андрею. Трубка так орала, что даже Ксюша, нарочито глядящая в окно, услышала что-то вроде «сколько можно вляпываться!» и «сейчас же возвращайся срочно в Москву!». Бросив исподтишка взгляд на Машу, она увидела, что та, страдальчески морщась, отодвинула во время пламенной тирады трубку от уха, а потом говорила тихим, ровным голосом – убеждала, просила. И на следующий день, выглянув в окно, Ксюша заметила стоящую рядом с их домом машину полиции.

– Надолго нам такую охрану не предоставят, – улыбнулась Маша на вопросительный Ксюшин взгляд. – Кроме того, с носовскими возможностями никакая полиция ему не помеха.

– И что же делать? – поежилась Ксюша, кутаясь в предоставленную Любочкой длинную шерстяную кофту.

– Быстро пытаться понять, что за история с этими красными ботиночками. – Маша, покусывая русую прядь, уже сидела перед ноутбуком. – Ужасно неудобно, что я не знаю немецкого. Придется все переводить через автоматический переводчик, а там сам черт ногу сломит.

– Ха! А я вам на что? – вплыла в кухню Машина бабушка: бархатный халат, аккуратный пучок белоснежных волос на голове. – У меня немецкий шел вторым языком в университете. Давайте-ка только прежде заварим еще кофе.

За время Ксюшиной прогулки в метро кобальтовый облупленный кофейник опустошался дважды. Вновь усаживаясь рядом с этими двумя столь разными по темпераменту и характеру и между тем такими близкими друг другу людьми, Ксюша невольно вспоминала свою встречу с матерью: и сердце сжималось от жалости и – глухого раздражения. Виноватое лицо, слишком обтягивающее полную фигурку несуразное пальто… «На той станции метро, где я училась в музыкалке», – сказала она по телефону. Звонила на мамину трубку – но мало ли, вдруг и она прослушивалась? При встрече не разговаривали. Ксюша быстро прошла мимо, мать сунула ей в руку конверт. Конспираторы несчастные. И смех и грех, как говорила ее бабушка.

А Маша даже не попросила у Ксюши с таким трудом добытую фотографию, а посадила за стол к свежесваренной чашке кофе и выдала нарытую за время ее отсутствия информацию. И Ксения послушно внимала, понимая: Маша, проговаривая вслух, структурирует полученные сведения, пытается нащупать нужное им зерно.

– Итак, фирма «Вальтер», позже – «Семья Вальтер», являлась, как бы мы сейчас сказали, обувным брендом класса люкс. Причем, что редкость для того времени, специализирующейся на детской обуви.

– Башмачки действительно красоты необыкновенной, – Любочка вертела в руках ботиночек. В бодром свете дня он светился у нее в ладони, как маленький костер. – Игрушка, а не башмачок.

– И не только красивые, – Маша кивнула на Любочку. – Благодаря какой-то утраченной технологии обработки кожи эти ботиночки «росли» вместе со своим хозяином или хозяйкой. То есть, я так понимаю, чуть-чуть растягивались, при этом качество и прочность кожи оставались очень высоким.