Артем Чурюкин - Архив

– На Садовом кольце, товарищ генерал… – Руки старого вояки опять вздрогнули, а бровь предательски дрогнула. «Меньше водки по вечерам, меньше водки, товарищ генерал.»

– Ооо, посмотрите, теперь знанием географии блещем! Посмотрите на него. Тебе, может, медаль теперь выдать?!

– Никак нет, товарищ генерал, я…

– Что «я»?! Ты во сколько должен был здесь быть?! Я тебя спрашиваю, во сколько?!

Антон глотал. Ему, как дешевой проститутке, кончали на лицо из старого сморщенного члена, дурно пахнущего и накаченного кровью только благодаря лошадиной дозе Виагры, а он подставлялся под белесые капли, раскрывая рот пошире и зная: несдобровать ему, если все не поймает и не проглотит.

– Перед этим был вызов на самоубийство, товарищ генерал, затем я направился в Управление, но попал в аварию.

– Телефон твой где при этом был?

– Сел.

– Ты на хуй у меня сядешь сейчас. С телефоном что, я спрашиваю?! Почему только браслет работает?! – Антон уже плотно на нем сидит, и никакой возможности слезть или хотя бы вазелином смазать. Мы тут все сидим, как не в представительстве госмашины, а в борделе каком-то: имеют всех по иерархии сверху вниз. Возможно, товарищ генерал и сам ходит туда-сюда, потому что сидеть больно. Геморрой ли, или анус побаливает после вызова к министру.

– Батарея телефона разрядилась, когда я закончил на месте преступления.

– Какого, блядь, преступления? Что ты несешь вообще?!

«Возмездие во имя луны, сука» – Вслух Антон это, конечно, не сказал.

– Позвольте предоставить рапорт.

– Выговор тебе, сволочь. И рапорт свой себе засунь сам знаешь куда. Пшел отсюда. – Владислав кончил и, прозрев омерзением к самому себе, оттолкнул исхудалое тельце дешевой шлюхи подальше.

– Так точно, товарищ генерал. – Антон развернулся на каблуках и поспешил к выходу, но не успел:

– В какой аварии ты был после той девчонки? На Садовом с маршруткой и такси?

«Доложили ему все, доложили, старому педерасту».

– Так точно. – Антон сглотнул встречный вопрос, и не один за раз. Главный из множества только рвался из глотки: с кем только что разговаривал Владислав Петрович?..

– Иди давай отсюда. – Генерал устало прогнал подчиненного во второй раз, но уже мягче, будто прощая первый, и будто это не он сам остановил сотрудника, а тот – дурачок, и с первого раза не понял.

Антон захлопнул за собой дверь под чертыханье руководителя. Оглянулся. К горлу снова подкатывала тошнота, а голова раскалывалась болью на тысячи острых осколков, едва ориентировалась в пространстве и поддерживала шаткое равновесие. Вокруг бродили какие-то люди, нарочито медленно таская папки с документами, общались с коллегами, растягивая слова и слоги до монотонных звуков, и каждый, казалось, косился на пошатывающегося Антона, мутными стеклянными глазами обводящего коридор, сонмища людей в форме и бесконечные ряды желтых «под дерево» дверей из ДСП, словно что-то совсем чужое, а не привычное каждодневной рутиной.

Он опасно покачнулся, вновь ловя равновесие и ускользающую мысль: пошарил рукой по обернутому в грубую марлю лбу, ловя ее. Бесполезно. Мысли метались во внутренней пустоте, шептали что-то в уши, как люди вокруг, и быстро уплывали прочь, похожие на каких-то эфемерных рыб, снующих по пространству грязной, пропитанной радиацией океанической воды.

Напротив кабинета генерала символично расположился мужской сортир: на коричнево-желтой двери была соответствующая табличка. Удобно же: стоит новичку ошибиться поворотом, расстегивая ширинку, и ему тоже обкончают все лицо желчью и ядом, так что во второй раз он уже не ошибется, если живой вообще останется после такого. Идти смывать все это, запираться в кабинке и курить – недалеко. Хотя, странное соседство. Неужели кабинета получше не нашлось?

У закованного решеткой окна курил какой-то мент с рубашкой навыпуск. Чувствуй себя Антон получше, может, и узнал бы его: не так много их тут здесь, согнанных подписанными сверху приказами, в конце концов. Но сейчас – не до анализа черт лица и цвета глаз.

Антон, падая, ухватился о скользкую раковину, подтянул себя к ней и приподнял под скрежет фаянса о шершавый бетон, наклоняясь лбом поближе к зеркалу в мутных разводах. Полицейский наблюдал, равнодушно и безучастно затягиваясь самокруткой и выдыхая сизый дым в распахнутую форточку:

– Ты это, пол только не заблюй. Мне сейчас к Владику идти…

Антон буркнул что-то в ответ, желая сказать «сейчас на тебя наблюю, мусор гребаный», но, сдерживая рвотные позывы, выдал только какое-то мычание и бульканье. Непослушной рукой он кое-как открыл кран, и из него хлынула ледяная вода с привкусом металла. Наклонился поближе к раковине, ртом целясь в слив, сплевывая обильные вязкие слюни. Умылся, и полегчало немного. А полицейский, бросив окурок в окно, брезгливо вышел. Не самая, конечно, здравая мысль – идти к старшему по званию пропахши табаком.