Ольга Мартьянова - Исповедь мертвого эгоиста. Роман

– А там будет весело?

– Там будет очень весело!

– Тогда поехали!

И я запел: «Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал!»

Рогатый подхватил мелодию, нежно поглаживая меня по спине, шепча непонятные для слуха, но, судя по тону, ласковые слова.

– Поехали! – крикнул я и как Гагарин взмахнул рукой.

Комната закружилась, превращая предметы в песочный вихрь, и я полетел.

– Я лечу! – кричал я. – Лечу…

В теле была такая легкость! Так хорошо я себя никогда еще не чувствовал…

С каждым витком мы ускорялись, сердце бешено стучало, пытаясь вырваться из груди.

– Я лечу! Лечу!

Мимо проносились лица, но я не успевал их разглядеть, слишком быстро крутило. Иногда что-то ударяло во время движения, но вскоре я перестал обращать на это внимание. Новое состояние мне нравилось. Наконец, начали снижаться, и я упал.

– Где я? – спросил пустоту.

– Ты в аду, – ответил невидимый голос.

– А ты кто?

– Я – это ты, только наоборот.

– Это как?

– Это так.

– Ничего не понимаю.

– А тебе и не нужно понимать. Вставай, твой путь начинается.

– Какой путь? Куда?

– Отсюда – туда.

И тут я получил сильнейший удар по лицу. Схватился за него руками и ужаснулся: вместо крови на ладонях была зеленая слизь.

Фу, мерзость…

Очнулся на унитазе, лицом в… Ну, вы поняли, о чем я…

– Странно, – глядя вглубь «белого друга», сказал я. – Не думал, что все так закончится. Я все еще жив.

С трудом хватая ртом вонючий воздух, попытался встать.

Как там в песне? «Первый шаг – он трудный самый»? Поскользнувшись, полетел на пол всей мощью большого тела. Огляделся, насколько позволяла головная боль. Так вот, оказывается, почему я не ушел в мир иной! Организм был не согласен с таким положением вещей! Выпив снотворного и водки, уснул, а желудок отторгнул эту закуску. Вот дурак! Мог ведь и захлебнуться! Позорная смерть…

Даже не подумал об этом. Фильмов насмотрелся. Там кра- сиво показывают!

– Забыл, ты же не в фильме? Ты в реальной жизни, чувак! А здесь, извините, все по-другому!

– Кто это сейчас сказал? – спросил я. Ответом была тишина.

Лежа на полу туалета, попытался вспомнить, как все было. Я ведь за столом пил, а оказался у «толчка». Видимо, мне стало плохо, тошнило уже сонного, поэтому ничего не помню.

Надо встать.

Но попытки заканчивались провалом. Руки скользили по полу, как по льду. Ноги разъезжались в разные стороны. Забавное зрелище со стороны… Мне же было в этот момент не до смеха. Оставив затею, полежал на спине несколько минут, вдыхая свой внутренний мир. Пришла мысль: нужно протянуть руку и воспользоваться унитазом как опорой. Протянул, ухватился и начал подтягиваться. Сел наконец-то. Ух! Сколько усилий пришлось приложить. Устал даже. И тут я огляделся… Зрелище, однако! Господи, плохо-то как! Нет, хватит, сколько можно? Будто кишки вытащили без наркоза!

С трудом встав на четвереньки, начал движение в сторону ванной комнаты. Устал. Полежал. Голова кружилась. Продолжил ползти. Получилось. Залез. Включил воду. Ноги от слабости подкашивались, и я опустился на дно. Долго сидел. Горячая вода привела меня в чувство, холодная – взбодрила. Наконец, в голове начало проясняться. Выйдя из ванной на подкашивающихся от слабости ногах, добрел до кухни.

Руки тряслись и не могли держать предметы. Преодолев все физические трудности, сделал крепкий кофе. Обжигая губы, глотал черную жидкость, не разбирая вкуса. Стало легче. Подошел к зеркалу.

– Ну и рожа у тебя, Шарапов!

– А кого ты ожидал увидеть? Красотку Мэри Поппинс? Приведя себя в человеческое состояние и одевшись, вышел на улицу. Голова от свежего воздуха закружилась, тошнота едким комом подкатила к горлу. Остатки неудачного отравления резко поднялись вверх. У какой- то стены я избавился от того, что вчера было закуской. Постоял, глубоко дыша и опираясь на перила лестницы, затем поднялся по ступеням в маленький магазинчик под незатейливым названием «Продукты». Зашел, а чего хочу – не знаю: то ли пить, то ли жрать? А может, и то и другое? Купил пива и сигарет. Вышел. Сел на лавочку.

Открыв бутылку, жадно выпил.

– Господи, хорошо-то как! И зачем ты, дурак, хотел уйти жизни? Острых ощущений захотелось? А если бы получилось – и умер?

– Тогда не смог бы почувствовать, как хорошо сейчас.

И к чему все это? Чтобы понять, как хорошо жить?

Я сидел и думал: зачем мы живем? Чтобы однажды умереть? А смысл? В продолжении рода? Своего никчемного рода? Чтобы наплодить таких же? Ну, конечно, не все безнадежные. Тогда, может, отбор какой-то нужен? Формирование нового человека? Этаких идеальных людей наклепать, а тех, от кого нет пользы, – в печь, в крема- торий? А у кого будет право судить: кому жить, а кому нет? Не бывает страшнее зверя, чем человек. Вот займет место престола псих типа Гитлера и будет косить человечество, оставляя того, кого посчитает нужным. Разве не страшно? Но я не буду думать за все человечество, не в моей это компетенции, мне надо довести до конца свою задумку. Я не нашел в своей жизни смысл и потому не имею права на существование.