Ольга Мартьянова - Исповедь мертвого эгоиста. Роман

Поезд внезапно дернуло, и с полочки, шурша страницами, выпала тетрадка. Нисколько не удивившись, взяла ее в руки. Веером пролистав странички, исписанные скорым почерком, почувствовала запах сырости. Понюхав тетрадь, открыла первую страницу, на которой было на- писано: «Меня зовут Александр. Человек с таким именем, коим обладали победители, защитники или талантливые, творческие люди, должен отличаться от тех, кому повезло меньше. Но недостаточно иметь имя, чтобы жизнь сложилась в единую картину мира. Кстати, все Александры плохо кончили. Но это так, к слову. Прежде чем окончить свой путь, я решил: пусть люди узнают обо мне после меня. Так появилась эта исповедь. Может быть, маленькая часть моей бесславной жизни послужит уроком. В любом случае, я был откровенен. Не все мои высказывания о жизни подходят вам, а многие вовсе не подходят, и мнение автора не всегда может совпадать с вашим, не возражаю. Моя же жизнь сложилась так, как сложилась…»

Глава 1

«Переправа, переправа, берег левый, берег правый». Кто из нас правый?

Мама моя родилась и выросла в интеллигентной семье учителей. После школы поступила в институт, получила диплом, удачно устроилась на работу в крупную компанию по одурачиванию населения. Там бывшая студентка обучалась хитрой науке «как продать непродаваемое».

Девушкой она была привлекательной, чем вызывала интерес стареющего директора-ловеласа. В своем возрасте он был еще мужчиной симпатичным. Одевался со вкусом. Следил за внешностью, был постоянным клиентом салонов красоты. Босс положил глаз на очаровательную помощницу и настойчиво оказывал ей знаки внимания. Добившись близкого расположения Людмилы (так звали девушку), в скором времени оказавшейся в «интересном положении», он попросил ее уволиться «по собственному желанию». Люда уволилась, и никаких дальнейших встреч с моим биологическим отцом больше не было. В таком удручающем состоянии, проклиная несчастную женскую долю, она вынашивала меня семь месяцев…

После появления на свет и началась моя вечная черная полоса…

Я увидел свет раньше срока с предсказанием акушерки: «не жилец». На удивление медицине, выжил. Не буду описывать свои болезни, дабы не утомлять читателя. Далее ждал круглосуточный садик, школа и улица. Мать оставляла на бабушку своего байстрюка (так называли детей, родившихся вне брака), которая всячески жалела меня. Школьные годы чудесные вспоминаю как страшный сон. Накануне Первого сентября сломал правую руку. В первый класс пришел с гипсом. Учителя невзлюбили меня, вел я себя вызывающе – нагло, по-хамски. Надо отдать должное, при этом учился неплохо: мамины гены и семя шефа удачно «проросли» в моем организме. Спасибо им хотя бы за то, что подарили мне память, сообразительность и физическую выносливость. Я участвовал в различных соревнованиях и школьных олимпиадах, занимая первые места. За это меня терпели. В день школьного выпускного вечера на моем прыщавом лице выскочили фурункулы. Праздник прорыдал в ванной комнате, проклиная судьбу-злодейку.

Таких «мелочей» в жизни множество, если быть точным, то они происходили постоянно. Я служил этаким магнитом для неприятностей. От меня всегда уходил последний транспорт, передо мной заканчивался товар. Если я стоял в очереди, обязательно впереди влезали человек пять пенсионеров какого-то «значения» или инвалиды труда и пьянки. Это была норма моего существования. Однако в юношеские годы я на это внимания не обращал, думая, что так живут все.

О своей службе в армии даже вспоминать не хочу: два года, выкинутые из жизни, в кирзачах и марш- бросках. После бабушкиного всеобъемлющего сочувствия тяжело оказаться среди неуправляемого разумом стада призывников и «дедов». Первый год меня чморили, а второй я мстил за себя новобранцам. Иногда это получалось. Радости не приносило: естественным образом шла борьба за выживание. Там, за забором воинской части, частенько происходит то, в чем на «гражданке» ты никому и никогда не сознаешься. Не потому, что подписал бумагу о неразглашении, а потому, что рассказать об этом слишком стыдно. Как говорится – «Все знают, что ты знаешь, и ты знаешь, что все знают, и ты, и все, кто знают, будут делать вид, что не знают». Делайте вывод…

Далее был институт. Проучился восемь из положенных пяти лет. Не мог сдать зачеты, и меня не допускали к экзаменам. Восемь лет – на свалку жизни… В результате пришлось устроиться на завод. Работа многие годы унижала мое высокое достоинство. Я верил, что родился для чего-то большего.