Алекс Лоренц - Соня. Первый роман трилогии «Хоррор русского захолустья»

– Ну, и че стоите? – спрашивает тип. – Бабки отдавайте!

Соня брови на меня поднимает. Как будто я тут крайний.

– Андре-е-е-ей? – говорит.

А я что? У меня денег нету.

– У меня деньги закончились, – говорю. Виновато как-то вышло, ну да ладно. Как получилось, так получилось.

Она рожицу хмурую скукожила, полезла в карман куртки, вытащила мятую пятисотку. Посмотрела на нее так жалобно.

– У меня мельче нет, – говорит этому хрену.

– Значит, давай, сколько есть, – отвечает он. – Бегать, разменивать времени нету.

Хватает эта дылда двадцатилетняя пятисотку у Сони прямо из рук и чешет дальше со своей девахой. Типа как будто ничего и не произошло.

Стою я тупо, смотрю ему вслед и думаю: кинуться, что ли, с кулаками? Так он же меня одной левой уложит. А потом сверху сядет и раздавит. Буду как лох выглядеть…

Хотя я и так уже как лох.

Соня меня за рукав дергает. Я к ней поворачиваюсь.

– Чего стоишь? – грит. – Он у меня деньги отнял!

Я такой, опомнившись:

– Э, малый! – И вслед за ним. Неуверенным таким шагом.

А он уже далеко – завернул за угол, чтоб в зал зайти. И я тоже, значит, подхожу к входу в зал. А они со своей лярвой уже билеты показали тетке. Она их запустила. Я за ними следом, а она меня своей ручищей огроменной стопарит.

– Куда собрался? – типа.

– Я на секунду, – говорю, – надо с этим кексом перетереть.

Она:

– Только с билетом.

– Ну, мне на секундочку! – жалобно. – Туда-обратно.

– Ладно, иди, – соглашается.

Збс. Я, значит, в зал. Там темно. Трейлеры на экране крутить начали. Гребаная куча народу сидит, битком все забито. И эти двое на свои места, видать, жопы опустили. Только я их не вижу ни фига – темно в зале. Как искать? Я ж не пойду по каждому ряду, по коленям чужим топтаться. А тут еще билетерша в спину дышит, только и ждет, чтоб меня за шиворот выволочь.

И тут я решил, типа, радикально поступить. Как смелый и независимый мужчина. Взял, развернулся и вышел оттуда.

Билетерша мне в спину:

– Ну что, где твой друг?

– В манде твоей, – отвечаю.

Не, ну, если честно… я хотел так ответить, но не стал.

А за углом меня Соня ждет. Глаза сощурены, губки сжаты. Личико загорелое ажно еще больше потемнело от злости.

– Где пятисотка? – спрашивает.

– В манде твоей, – отвечаю.

Не, на самом деле, я так хотел со злости сказать, но снова не решился. Тем более Соне.

– Нету денег, – говорю. Неуклюжая фраза.

– Как это нету? – Смотрит на меня так, будто это я опрокинул попкорн того чела, а потом сам же у нее лавэ отнял.

– Да вот так, блин! – Меня уже самого от злости колбасит. И от бессилия. И не пойму толком, на себя самого я злюсь, на нее, на того козла или на всех вместе. И объяснить не могу ни фига, слов не хватает.

– Хочешь, подождем, пока он фильм досмотрит? А потом я его поймаю и отмудохаю. – Я просто знаю, что она не согласится, потому и предлагаю.

Соня вздыхает. Поправляет черную гладкую челку. Смотрит в сторону. И я замечаю, что у нее, блин, глаз дергается. Правый. Или левый. Неважно. Дергается, кароч.

– Не, ну правда, – говорю. – Давай подождем здесь. Там просто темно, не видно ни фига.

– Ой, да иди ты в жопу! – возмущается она и идет к выходу.

Я за ней. Хватаю за локоть, пытаюсь остановить. Она вырывается. Волосы по всему лицу.

– ОТВАЛИ! – рычит сквозь зубы.

Чувствую себя, блин, виноватым. И вообще ничтожеством.

На нас все оборачиваются, замолкают, лица насупливают. Хотелось бы им сказать: да пошли вы все нах! Но предки меня слишком хорошо воспитали.

Она быстрым шагом, решительно так, двигается к выходу. А я за ней бегу как дебил. На ходу куртку одеваю… или надеваю – как правильно? Кароч, не суть.

Догоняю ее на эскалаторе. Спускаемся на первый этаж ТРЦ. Я к ней обращаюсь по имени. Ноль реакции. Вот сучка!

– Да это ж не я виноват, что ты попкорн опрокинула! – У меня внутри все шипит и взрывается. Как этот самый попкорн в микроволновке.

Она отворачивается.

– Сонь, ну хватит.

Реакции – ноль. Как будто меня тут нет.

Подношу руку к ее лицу, пытаюсь отвести волосы в сторону. Она меня бьет по руке. Толкает в плечо. Я чуть не падаю. Задел какого-то чела, который сзади стоял. Он завозмущался, я проигнорил.

Доезжаем до низа. Соня все тем же быстрым шагом топает к выходу из ТРЦ. Выходим через вращающиеся двери. Погодняк снаружи вполне себе летний. Непривычно теплый сентябрь. Как назло. Весь август был как кусок говна – дождь, слякоть, месиво. Последнее школьное лето получилось самое кислое в жизни. Я никуда не ездил, в Брянске сидел, дома. Соня на месяц уезжала, потом вернулась. И мы поняли, что начинаем друг другу надоедать. Бывает такое. Вроде все норм, а че-то приуныли оба. Скучно, как в Освенциме. То я к ней приду, пока родаков дома нет, то она ко мне. Потрахаемся, чаю попьем – и расходимся. Один раз компанией собрались с одноклассниками и ребятами из параллели. А так мрак мраком. Че-то не то, а че именно – хэ-зэ.