Андрей Толоков - Браслет Виттинов

Поль появился из ванной, когда семейная битва уже закончилась. Он, одетый в большой махровый халат Ивана, поблагодарил своего молодого друга за возможность насладиться горячей водой вдоволь. Поль заметил, что Иван был чем-то расстроен.

– Je pense que je devrais partir, – виновато опустив голову, сказал гость о необходимости покинуть дом.

– Не думай, Поль, – поставив перед гостем тарелку с салатом, сказал Иван, – не надо тебе уходить. Сейчас я открою вино, и мы обмоем наше знакомство.

Чернов взял штопор и ловким движением освободил горлышко бутылки. Поль в это время, растопырив локти, помогая себе хлебом, уплетал салат.

– Месье, Поль! – прервал трапезу гостя Иван. – Бери бокал, и выпьем за наше знакомство.

Француз, скорее всего не понял, за что предлагал выпить хозяин, но то, что сказано было от сердца, он почувствовал. За этой бутылкой вина друзья просидели часа полтора. О чём они говорили? Может быть каждый о своём, может быть об одном и том же, для них в этот вечер это было неважно. Важно, что они общались. Иван устроил гостя на ночлег в свободной спальне, а сам улёгся в гостиной на диване.

Утром Катрин поняла, что клошар никуда не исчез. Она собрала вещи и, не прощаясь с Иваном, уехала. Чернов определил это когда проснулся. Звонить не стал. Он решил дать время Катрин остыть и возможно понять его позицию.

Шли дни. Катрин не появлялась и не звонила. Поль постепенно выздоравливал. Он оказался человеком воспитанным, даже образованным. Иван перестал ходить на курсы французского. Общение с Полем давало ему гораздо больше. И было это намного дешевле. Поль работал за еду и кров. Но продолжаться так долго не могло. С момента ухода Катрин прошло уже почти две недели. Иван должен был принять какое-то решение. Всё больше и больше он склонялся к тому, что из его брака с Катрин Бенар ничего не получится.

В один из вечеров в доме появился Астор. Его сопровождал молодой человек в строгом костюме и массивных очках. Астор не поздоровался ни с Иваном, ни, тем более с Полем, а лишь слегка наклонил голову, мол, и этого достаточно. Обойдя неторопливым шагом дом, Астор сказал человеку в очках короткую фразу. Тот обратился к Чернову на русском языке.

– Месье Бенар интересуется, чем вы собираетесь оплачивать проживание в этом доме?

Из этой фразы Иван понял цель визита отца Катрин. Это означало, что пора сворачиваться и покидать жилище. А скорее, это равнозначно тому, что надо брать билет и улетать в Россию, пока ещё на счету Чернова есть деньги.

– Я понял господина Бенара, – ответил Иван. – Скажите ему, что я сегодня же соберусь, и завтра утром меня здесь не будет.

Молодой человек перевёл слова Чернова.

– Ça va! – одобрительно кивнул Астор.

– Месье Бенар удовлетворён! – перевёл молодой человек.

– Ещё бы! Это не переводите, – попросил Иван.

Бенар неожиданно достал из кармана портмоне, взял оттуда пластиковую карту и, что–то быстро сказав, передал её переводчику.

– Это вам, – переводчик протянул карту Ивану. – Здесь деньги необходимые на первое время.

Иван недоумённо посмотрел на Астора.

– Переведите месье Бенару, что я оценил его жест, но денег не возьму.

Очкарик не успел сказать ни слова, как Поль взял из его рук карту и, в низком поклоне поблагодарив Астора, сказал, что месье Чернов не может принять деньги от Бенара напрямую. Поэтому карту возьмёт он, Поль, а потом передаст ее по назначению.

– Il ne prendra pas. Parce que, tu sais, il est Russe, – мотивировал своё предложение Поль.

– Вы понимаете, что он сказал? – спросил Ивана переводчик.

– Поля я понимаю. Он прав, деньги я у месье Бенара не возьму. Но не потому, что я русский. Потому что я мужчина.

Бенар посмотрел на всё это и ничего не говоря, вышел из дома. Карта осталась у Поля. Если бы старик знал, какую роковую роль сыграет этот кусок пластика в его жизни, он бы даже не думал прикасаться к нему.

Чернов после ухода Астора, набрал номер авиакомпании и заказал себе билет в Москву на следующий вечер. Его не столько беспокоила бесцеремонность Астора, сколько то, что Катрин за две недели разлуки ни разу не зашла и не позвонила. Вывод был единственный – она в Чернове не нуждается. Завтра Иван сядет в самолёт и улетит на Родину. Как бы ни ныло его сердце, как бы ни хотелось обнять нежную и хрупкую Катрин, как бы ни хотел он ещё раз увидеть её улыбку, Иван понимал, что любовь уже не вернуть. Они с любимой Катей, как иногда по-русски называл жену Иван, были совершенно по-разному воспитаны. Астор был прав, когда говорил, что у них разные ценности. На первых порах любовь друг к другу размывала это, но теперь совершенно разное отношение к жизни выходило на первый план. Будь Иван более покладистым, не столь принципиальным, он, возможно и смог бы приспособиться к новой реальности. Но беда в том, что у Чернова был иной характер. Его учили и воспитывали по-другому. Пять лет в военном училище, потом несколько лет на офицерской должности. Уволился по семейным. Умерла мама. Брат с сестрой, близнецы, студенты первого курса не потянули бы учёбу самостоятельно. Отец, тоже офицер, погиб в первую чеченскую. Надежда была только на Ивана. Пришлось оставить службу и устроиться в Москве, где учились младшие. В общем, Чернов всегда чувствовал ответственность за тех, кто нуждался в его помощи. Он к этому привык. Иначе поступать не мог. Поль, этот французский одинокий старичок, нуждался в Чернове. Иван не мог оставить его в полицейском участке, или отправить в приют, закрыв глаза и заткнув уши. Нутро противилось.