Натали Хард - Эйваз

– Лео, а что значит, по-твоему, «повзрослеть»? Это что, стереть из памяти дорогих тебе людей и забыть о своих целях?

И хотя Лео уловил стальные нотки в моем голосе после упоминания о прошлом – отступать он явно не собирался, предпочитая надавить, причинить мне любую боль сейчас, если это даст гарантированный результат уберечь меня от смертельной опасности в будущем.

– Это значит – пересмотреть их.

– Хм… – удивленно покачала я лысой головой, – А мне казалось, что повзрослеть – это получить шанс воплотить их в жизнь!

– Тая, то, что ты задумала – ни к чему хорошему не приведет!

– Согласна. И я очень на это надеюсь. Но ты, кажется, забыл, что месть – не единственное, что толкает меня в мир. Я хочу найти брата. И запомни… – с обидой прошептала я сквозь зубы. – Моя история – не винтаж и никогда им не будет.

– Тая, послушай… Предлагаю тебе начать все с чистого листа. Это – шанс на новую точку отсчета, на мир новых возможностей, грандиозных перспектив. В твоих руках – быть счастливой, иметь все что хочешь, жить среди прекрасного, пройтись по увеселительным комнатам мира, завести друзей, да и в конце концов расписать свое будущее красивой яркой акварелью. Подумай…

– Мне по душе – квадрат Малевича и одиночество.

– Да е-мое! С тобой невозможно договориться и выстроить конструктивный диалог!

– И не надо… Лео, мы – разные, у нас разные сердца, разные взгляды и разные жизни. И каждый должен пройти свой путь.

– Надеюсь, что твой – не закончится на краю бездны…

– Даже если и так, – прошептала я.

Еще с минуту Лео сверлил меня взглядом, затем резко развернулся и, запустив руки в карманы, обреченно зашагал к воротам монастыря.

Конечно, я и представить не могла, что остаток путешествия придется преодолевать ползком…

К тому времени позади были километры каменистого нагорья, защищенного со всех сторон могучими хребтами, узкие тропы над краем пропасти, то и дело чередующиеся с опасными подвесными мостками, переброшенными через глубокое ущелье, и крутой подъем по снежному склону.

Мой одинокий путь оживлял лишь беркут, неотступно наблюдающий за мной, да парочка красных горных волков, явно отбившихся от стаи. Они сопровождали меня большую часть светового дня, вероятно, надеясь к вечеру заполучить себе на ужин.

Огромное солнце, словно чужеродная планета, висело низко над головой в виде красного диска, заставляя щуриться одним глазом. Мой второй глаз после неудачного падения с ледяного отвеса скалы прямиком на каменистый выступ практически заплыл полностью, и я мало что могла им разглядеть. Повезло, что высота была не смертельной. Иначе кровоподтеками и ссадинами на голове и лице я бы не отделалась.

Я присела, чтобы перебинтовать ноги – стертые и искалеченные о камни и снежные наросты – и приложить к виску немного снега.

Вот же незадача!

Разбитая бровь все еще саднила, то и дело омывая мою правую щеку кровью. Не мудрено, что волки следовали за мной по пятам – мои окровавленные ступни больше походили на культяпки, обмотанные куском изрядно потрепанной одежды, и, конечно, запах крови не мог оставить равнодушным обоняние хищников. Рванув резким движением еще пару полос яркой ткани от подола, я плотно обмотала ноги.

Сейчас, главное – добраться до цели, хотя предположить, что именно может ожидать на вершине лысую девушку с рюкзаком надежд и амбиций – да еще похожую на боксера после двенадцати раундов боя – было сложно…

Остатки уцелевшей одежды висели лохмотьями, они были перепачканы грязью и кровью – вот тот вид, в котором я, наконец, добралась до вершины.

Сбитые в кровь руки, заменяющие мне истерзанные ноги на последнем отрезке пути – дрожали от перенапряжения и отказывались повиноваться. Я ползла вверх по склону на четвереньках, задыхаясь и хрипя, как раненый зверь. Сжав зубы и сделав последний рывок, отжалась на кулаках от земли и выплюнула из легких порцию воздуха вместе с выбившейся слюной и стоном, больше напоминавшим рык.

У меня больше не оставалось сил…

Уткнувшись лицом в чьи-то пожелтевшие от времени и выгоревшие на солнце башмаки, я попыталась, как младенец, кособоко приподнять голову, чтобы рассмотреть не заплывшим глазом их владельца. Но, почувствовав полное бессилье, изможденное тело предательски обмякло в пыли у ног неизвестного мне человека и у копыт мохнатого существа.

Меня перевернули на спину и, взяв руку, потрогали пульс. Затем ударили по щеке – раз, другой…