Анна Князева - Чудеса и кошмары

Дорога сначала шла прямо, ровная, словно ковёр, а потом вдруг показался крутой поворот. Машину занесло. Не успела Аврора и глазом моргнуть, как почувствовала головокружение и обнаружила, что не сидит, а висит, прицепленная ремнём безопасности к переднему сидению, которое рядом с водительским. У неё внутри все сжалось, словно она падала в глубокий колодец.

И вот, на улице уже начало светать, 10:30 часов утра. Бекеле привезли вместе с двумя кавказцами в районное отделение.

– Вот, Михалыч, принимай. Какую-то драку на улице устроили – отчитался полицейский дежурному, после чего тот начал всех осматривать. После подошли еще два полицейских в ожидании его указаний. И только он собирался решить, как ему позвонили. Он взял трубку и начал разговаривать. Переговорив, он ещё раз обвёл компанию взглядом и начал решать, кого определить в камеру, а кого выкинуть обратно на улицу на все четыре стороны. И вот он принял решение и отдал команду:

– Черных – в камеру!

Два полицейских схватили хачиков и потащили в КПЗ (кто не знает, устаревшее название изолятора временного содержания), дежурный внимательно наблюдал за процессом. Тут Бекеле в недоумении тихонько дёрнул его за рукав и тот обернулся. Бекеле спросил:

– Эм, если они черные, тогда я кто?

Дежурный рассмеялся и спросил Бекеле:

– Сумка твоя?

– Моя – ответил Бекеле.

– У тебя отличное чувство юмора, хвалю. Как звать?

– Бекеле.

– Документы покажи.

– Пожалуйста – сказал Бекеле, достав из сумки документы и протянув их полицейскому.

– Хм, значит ты тут на полгода? Занятно. И как тебе у нас? – спросил дежурный с интересом.

– Мне у вас очень нравится, вот как раз гулял, и они у меня сумку выхватили, а там документы… – начал было Бекеле.

Дежурный похлопал его по плечу:

– Да ты не переживай, я сразу понял, что ты защищался. Взгляд у тебя слишком честный. Надеюсь, твоё мнение о нашей стране не испортится из-за этого.

– Да ничего, они ведь сами приезжие – ответил немного смущённо Бекеле.

– Ладно, не хочешь дать против них показания? Они все-таки на тебя напали. – предложил дежурный.

– Да, думаю будет лучше, если они ответят по закону вашей страны за подобное – сказав это Бекеле отправился за дежурным писать заявление.

10:30 утра. Среда. На улице пошёл снег. Аглая Митрофановна уже полтора часа ждёт Аврору, которой след простыл: «Почему же она недоступна? Неужели что-то случилось? Обычно она вовремя приходит. Еще и Аделаида Викторовна в командировке. Что же мне делать? Если не сдадим отчёты будут проблемы». Внезапно раздался звонок с её айфона: «Это Аврора звонит! Ну слава Богу!» – сказала Аглая и ответила:

– Алло.

– Здравствуйте, Аглая Митрофановна? – раздался в трубке мужской голос.

– Да это я. А вы кто? И почему вы говорите с чужого телефона? – возмущённого налетела на мужчину женщина.

– Я врач скорой медицинской помощи, ваша подруга сообщила мне пароль от своего телефона до того, как потеряла сознание от головокружения. У неё сейчас сильное сотрясение. Она ехала на переднем сидении RAVON R2 с Шумахером Иваном Андреевичем. Вы с ним знакомы?

– Вы шутите что ли? Какой Шумахер?! – удивилась Аглая фамилии мужчины. Ведь несколько дней назад попадал в аварию известный гонщик с такой же фамилией.

– Я сам удивился, но по его паспорту он Шумахер – сказал врач тихонько посмеявшись – он был за рулём, но машину занесло и в результате она перевернулась на крутом повороте. Машина еще подлежит восстановлению, но вот водитель ударился сильно головой и вывихнул плечо. У девушки – Авроры Адриановны Эддингтон – тяжёлое сотрясение и есть подозрение на хлыстовую травму шеи, но это будет ясно после КТ (кто не знает, компьютерная томография. Применяется для исследования травм и деформаций позвоночника).

– Вам еще и смешно?! – возмутилась Аглая – вы же врач! Как вы можете смеяться? Люди же пострадали! Я позвоню её матери и сообщу. В какую больницу вы их везёте?

– В Больницу №52, отделение реанимации и интенсивной терапии. Благодарен вам, за то, что берётесь сообщить матери девушки печальную новость. До свидания. – сказав это, мужчина положил трубку.

Подумав, Аглая набрала номер из журнала с данными сотрудников.

Получив от Аглаи Митрофановны печальное известие, Антонина Родионовна бросила все дела и поехала к дочери в больницу.

Приехав, Антонина Родионовна ощутила всю полноту убогости российской больницы. В воздухе парили «амбрэ», в которых чувствовались насыщенные нотки стерильных бинтов, хлорки, омерзительно ихтиоловой мази и еще чего-то непонятного, но знакомого еще с детства. Старая треснувшая плитка навивала в сердце щемящую тоску, а окрашенные дешёвой голубой краской стены словно наваливались на неё, не позволяя вдохнуть полной грудью царивший в помещении смрад. Тусклые лампочки над входом палат были вкручены, похоже, при Царе-горохе, и были уже не в состоянии осветить длинный и темный коридор. Мрачный сумрак словно сквозил через давно не мытые стекла окон, на которых едва заметно колыхалась выцветшая грязно-серая занавеска. Её проводили к Авроре в палату и, увидев дочь, лежавшую в бессознательном состоянии, она расплакалась. Она подумать не могла, что её ещё утром радостная безалаберная дочка через каких-то три часа окажется в подобном состоянии. Вопросов по поводу случившегося Антонина Родионовна не стала задавать в больнице, ей уже все объяснила по телефону Аглая. Она села рядом с дочерью, сжала её руку и продолжала плакать до тех пор, пока к ней не подошёл врач, следивший за состоянием Авроры.