Дмитрий Видинеев - Некромант

В тот момент, когда жена на электричке проезжала станцию «Светлый путь», приближаясь к деревне, навозу и запаху трав, Борис с хищной улыбкой маньяка, выследившего жертву, подошел к клетке, из которой глазами-бусинками на него взирал хомяк Няшка.

Жить грызуну оставалось одну минуту тридцать семь секунд…

Тридцать шесть…

Тридцать пять…

Борис открыл клетку и вынул хомяка. Няшка быстро водил носом, нюхая воздух, но видимо смерть, которая уже занесла косу над его мохнатой башкой, не пахла, в противном случае он уже пытался бы вырваться изо всех своих хомячьих сил.

Минута тридцать…

– Я не буду по тебе скучать, крысеныш! – прошипел Борис, приблизив грызуна к самому лицу.

Обычно Няшка игнорировал, когда к нему обращались, но на этот раз не удержался, видимо возмутившись на обидное «крысеныш»: резко дернув головой, он чихнул, оросив крошечными капельками слюны лицо Бориса.

Минута двадцать одна…

– Ах ты… – лицо Бориса мгновенно стало пунцовым. Он хотел назвать грызуна таким словом… таким словом… Не найдя достойное своего гнева ругательство, он заорал: – Я тебе башку откушу!

И едва не осуществил угрозу, но сдержался.

Няшка пискнул.

Минута пять секунд…

– Ты сдохнешь как твоя хозяйка! – Борис выдавил из себя злобный смешок, который перешел в хохот суперзлодея.

Он подошел к окну…

– Прощай гад!

…и, сделав мощный замах, метнул Няшку в открытую форточку. Тут же, вылупив глаза, прильнул к окну, желая видеть все. Все!

Хомяк – мохнатый серый комок, – описав в воздухе дугу, шлепнулся на асфальт точно посреди шоссе, по которому мчались автомобили.

Сорок три…

Разбился? Вот уж нет! К безмерному возмущению Бориса, Няшка за пару секунд очухался от удара и начал носиться кругами, чудом не попадая под колеса машин.

Тридцать две…

Вот над ним прогрохотал самосвал, на мгновение скрыв его от гневного взора Бориса. Промелькнуло такси, едва не сократив и без того скудный остаток жизни грызуна на двадцать пять секунд.

– Ну, сдохни же, сдохни! – плаксиво выкрикнул Борис, ударив кулаком по подоконнику. Он уже жалел, что не откусил живучему поганцу голову.

И тут на Няшку снизошло озарение – он понял, что бегать кругами не стоит и навострил лапки прямехонько к обочине.

Семь секунд…

– Нет, только не это! – застонал Борис, видя, что Няшка уже близок к спасению.

Три секунды.

Две…

Одна…

И настал хомяку трындык.

Излучающий позитив желтый автобус с рекламой лотереи «Удача» на боку превратил половину Няшки – от кончика хвоста до грудки – в плоское непонятно что. Борис буквально услышал, как хрустнули косточки грызуна под колесом этого прекраснейшего, посланного самой Судьбой, транспорта.

«Все кончено. Встречай „дорогая“ теща своего питомца!» А ведь мохнатая тварь была всего в шаге от спасения.

– Ух! – Борис вытер ладонью выступившую на лбу испарину, затем поднес пальцы к носу и с подозрением понюхал. Ему кажется или они пахнут хомяком? В любом случае после грызуна нужно вымыть руки с мылом, да не один раз.

Он со злобной улыбкой еще раз посмотрел на дохлого Няшку и отправился в ванную, думая, что в мире у него больше не осталось врагов.

Борис тщательно вымыл руки и, взглянув в зеркало над раковиной, подмигнул своему отражению.

– Мы с тобой молодцы! – сказал он парню в зазеркалье. – Офигительные молодцы! Офигительнейшие преофигительнейшие…

То, что Борис увидел в следующее мгновенье над головой зазеркального парня, заставило его заткнуться. Челюсть отвисла, став вдруг тяжелой как смертный грех, от лица отхлынула кровь. Ему захотелось оказаться далеко, далеко отсюда, да хоть в Антарктиде, лишь бы не видеть этого…

В зазеркальной ванной комнате, по потолку, с целеустремленностью рвущегося в бой солдата, ползло нечто. Вернее – половина нечто, то, что осталось от раздавленного хомяка. Цепляясь коготками за невидимые трещинки, грызун подтягивал вперед изуродованное тельце, за которым по потолку, вопреки всем законам физики, как розовые осклизлые черви, волочились блестящие влажные внутренности и плоская задняя лапа, с окровавленным осколком кости. Мертвые глаза походили на два мраморных шарика, в раскрытой пасти, отражая свет лампы, сверкали белизной зубы-резцы.

Борис вцепился в раковину так, что пальцы побелели. Медленно, с недоверием во взгляде, он повернул голову и посмотрел вверх, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы.

Ничего. Совсем ничего. Белый потолок.