Сергей Ермаков - Пока падали звёзды

Мне понравилась эта идея про воспоминания и я успокоилась. Поскольку время было уже далеко за полночь, а так долго не спать мне было непривычно, то под убаюкивающий шум дороги, доносившейся из-под колёс машины, я заснула. Не помню, как мы приехали домой и как папа перенёс меня в кровать… помню уже утро, когда проснувшись, вспомнила всё, что вчера видела. Встала с кровати, подошла к столу, взяв, лежавшие там цветные карандаши и тетрадь, села на пол и… стала рисовать. Как могла, я нарисовала то поле, нас с папой, сидящих рядом друг с другом и конечно же – бескрайне ночное небо, заполненное огоньками звездопада.

Этот рисунок я отдала маме, сказав ей:

– Мам, жаль, что ты не смогла с нами вчера поехать, но это тебе на память.

А мама, обняв меня, ответила:

– Спасибо, доча. Вот что случается, пока падают звёзды… В следующий раз мы обязательно поедем втроём, добавила она и повесила рисунок на холодильник, прикрепив его магнитами.

Оглядываясь назад – именно тот день – стал поворотным для меня. Именно из него я почерпнула то, что пронесла с собой через всю дальнейшую жизнь и что продолжу нести в дальнейшем.

Но вскоре всё изменилось… через 3 месяца после той поездки, отцу поставили диагноз – гипертрофическая кардиомиопатия – это такое заболевание, при котором происходит утолщение стенки левого желудочка сердца, оно неизлечимо, особенно, если обнаруживается на поздней стадии. По сути, единственным спасительным вариантом является – трансплантация. К сожалению, спустя лишь 5 месяцев после диагноза, буквально за пару недель до моего восьмого дня рождения – папа умер, так и не дождавшись пересадки сердца.

Мир, каким я его знала, понимала и любила – разрушился практически мгновенно, хотя, нет, 8 месяцев, которые папа болел, для семилетнего ребёнка – это совсем не мгновенно, это была невыносимая вечность, практически наверняка обречённая закончиться ужасом потери.

Я понимала, что такое болезнь, что бывают серьёзные болезни, когда людям очень плохо, знала, что такое смерть, но смутно представляла себе, что папа может умереть, ведь эта болезнь… с виду никак не выражалась. Просто папа чаще был уставшим, перестал бегать и ходить в тренажёрный зал, а сразу после Нового года – он уволился с работы и всё время находился дома, практически постоянно в своём кабинете, сидел в кресле и что-то писал. Казалось, что всё в порядке, но по поведению мамы, других родственников и друзей семьи было видно, что что-то явно не так. Понятно дело, что мне ничего не говорили, кроме общих фраз о том, что папа болеет и ему нужно больше отдыхать.

Понимаю, трудно, до невозможности немыслимо, объяснить семилетней дочке, что её папа возможно скоро навсегда покинет её, без каких-либо причин.

Помню тот день, 17 марта, когда проснувшись и спустившись из своей комнаты на кухню, увидела там двух врачей, а на стуле сидела мама и плакала. Понятия не имею как, но я всё сразу поняла… подбежала к маме, обняла её, насколько могла дотянуться и спросила:

– Мам, папа умер, да?

Она крепко обняла меня, и я не смогла сдержать слёз. После чего села к ней на колени… мы обе плакали, пока один из врачей не вмешался с каким-то вопросом.

Я не видела папиного тела, практически не помню похорон, лишь отдельные фрагменты. Помню точно, что было в то утро солнечно и тепло, что редкость для марта в наших краях. Отчего-то мне подумалось, что это папа так улыбается мне оттуда, куда он ушёл, ведь человека более доброго и открытого я в своей жизни не встречала. Уверена, если бы он мог, то точно развеял бы мрачное мартовское небо и наполнил всё ещё достаточно мёрзлый воздух теплом своего безмерного любящего сердца.

Да, мой Мир с тех пор изменился. Полагаю, именно проживание опыта смерти близкого лишает человека истинной невинности. Пока не познаешь соприкосновения с разрушительной стороной Жизни, имеешь привилегию прибывать в первозданном покое Души. Конечно, что-то неприятное и болезненное может происходить, вызывая бури эмоций, тупики, непонимания, оторопь и бессилие, но… куда всему этому до Смерти?

Постепенно я стала становиться другой, незаметно для себя, день за днём. Больше всего пугало поначалу, что не слышу папиного голоса, когда просыпаюсь утром и иду на кухню. Обычно они к этому времени уже были там с мамой и о чём-то разговаривали, а теперь… меня встречала утром и провожала вечером – тишина.

Эта тишина не вызывала страха или отвращения, просто… одиночество, которое нечем было заполнить, но в котором невыносимо было находиться. Помню, что мама говорила о том, что плакать – это нормально, когда скучаешь по любимому человеку, и я… плакала, ведь я скучала… по папе.