Серж Брюссоло - На пороге ночи

– Значит, вы знали, что в усадьбе находится ребенок? – прервала его Санди.

– Знал, – согласился Менцони, – видел пару раз. Мальчишка был просто счастлив, буквально лопался от здоровья и вел себя не как пленник. У меня не могло возникнуть подозрений. Да и остальные дети в этой халупе казались довольными. Представьте этакий «Диснейленд» – игрушки, всякие приспособления, миниатюрный дворец с крепостной стеной, по озеру плавают парусники, а наряженные в костюмы дети отплясывают фарандолу… Вот дерьмо! Нет, это совсем не походило на тюрьму.

Когда стемнело, Санди пришла в отель, где должно было состояться совещание всех членов оперативной группы. В комнате пока никого не было, кроме Миковски, сосредоточенно изучавшего какие-то бумаги.

– Биллингзли нигде не упоминается. Ни единой зацепки. Будь у нас его фотография, я бы обратился к специалистам по деловым кругам. Ведь нужны немалые деньги, чтобы реализовать свой замысел в таком масштабе. По всем расчетам, он должен быть известным человеком, хотя бы на местном уровне.

– Вовсе не обязательно, – возразила Санди. – Может, похититель унаследовал огромное состояние и тихонько проедает его, изнывая от безделья.

– Верно, – подтвердил Миковски. – Отец или дед завещали ему, например, нефтяную скважину где-нибудь в Техасе. Он преспокойно довольствуется дивидендами, доверив специалистам управление бизнесом.

– Биллингзли скорее всего не занимается ни профессиональной, ни общественной деятельностью, – дополнила Санди, – никому не подотчетен и может на долгие месяцы погружаться в свое фантасмагорическое существование. Плавает под толщей льда, как атомная подводная лодка. Однажды он просто исчезает с поверхности моря и начинает жить на полном самообеспечении. Недаром он представился писателем: отличное алиби, оправдывающее экстравагантный образ жизни и более чем странное времяпрепровождение. По-моему, разрабатывать стоит именно эту версию. Похититель – богатый наследник, а не бизнесмен. Работа отняла бы у него уйму времени, ему пришлось бы часто уезжать, налаживать контакты. Да и богатство Биллингзли не стоит преувеличивать. Живет уединенно, никто или почти никто его не знает, и комфортно чувствует себя только в окружении детей, которым он, как ему кажется, способен подарить счастье. Комплекс Санта-Клауса. Похититель считает, что способен исправить недостатки их биологических родителей, лишивших чад ласки и внимания.

– Педофилия?

– Не исключено. Скорее всего в завуалированной форме: поцелуи, прикосновения, все вполне безобидно. Возможно, его собственная сексуальность неполноценна, ее развитие задержалось на уровне десятилетнего ребенка. Термин «чувственность» подошел бы лучше.

– Но ведь он опасен!

– Несомненно. Похититель готов на все, чтобы спасти от разрушения свою утопию. И если он не причиняет зла детям-американцам, то без колебаний избавляется от маленьких мексиканцев, тем более что он им завидует: ровесники его протеже могут свободнее с ним общаться. Ребенок, которого он воспитывает, на самом деле – он сам. Таким образом, он сам становится своим спасителем. Похищая мальчика, он стремится воспитать его лучше, чем это могут сделать настоящие родители… чем это делали в свое время родители Биллингзли. Вот почему он не убил Робина – это означало бы для него убить самого себя . Он воображает себя педагогом с единственным учеником и, моделируя свою копию, хочет дать ей в руки оружие, необходимое для жизни, которого в далеком прошлом не удостоила его семья Биллингзли… Когда программа подходит к концу, он все начинает сначала. Остановиться – выше его сил. Биллингзли точит зависть, безумная зависть – главная причина того, что он окружает своего воспитанника детворой, не говорящей с ним на одном языке. Похититель непременно должен остаться единственным собеседником, к которому ребенок будет вынужден прибегнуть для общения.

– А эта женщина, Антония?

По лицу Санди промелькнула тень.

– Антония – реальное лицо, поскольку Робин не перестает ее вспоминать, – тихо произнесла психолог. – Можно ли из этого сделать вывод, что она – жена Биллингзли? Не знаю. Однако нет сомнений, что она играет роль идеальной матери. Матери, о которой мечтал когда-то сам Биллингзли? Соучастница? Любовница? Трудно поверить, что женщина согласилась жить в таких условиях, не разделяя безумия «режиссера-постановщика».

– Значит, она тоже ненормальная, как Биллингзли?