Серж Брюссоло - На пороге ночи

– Нет, – признался Робин.

– Ты слышал о великой американской войне? О войне Севера и Юга?

– Кое-что…

– Да ты просто дикарь! Такой же невежда, как все мальчишки твоего поколения. Видеоигры – это все, что вас интересует!

Робин бросил на своего сопровождающего презрительный взгляд. Стоило ли, в самом деле, прибегать к такой сложной интриге? «Прекрати, – чуть не сорвалось у него с языка, – мне отлично известно, кто ты. Избавь меня, ради Бога, от пустой болтовни. Ведь ты никакой не бродяга, а офицер, прикомандированный ко мне Антонией и Андрейсом. Я благодарен тебе за участие, но не надо принимать меня за болвана. И к чему эта фамильярность? Тебе все-таки следовало бы относиться с большим уважением к моему рангу».

Теперь Хилтон принялся размахивать руками, выражение его лица резко изменилось.

– Война и не думала кончаться, – с негодованием произнес он. – Не верь тому, что написано в учебниках по истории. Она продолжается и по сей день – Север против Юга, только ведется тайно, скрывается от общества. Никто уже не сражается в открытую, как было раньше: бои идут в местах, куда никто не посмеет сунуть носа!

– Интересно, где же? – спросил Робин, вопреки его желанию охваченный любопытством.

– Под землей, – пробормотал Хилтон, – внизу. Есть две Америки: та, которую ты хорошо знаешь, и другая, находящаяся у нас под ногами, – параллельная Америка. Примерно на расстоянии десяти миль в глубину. Что-то вроде гигантского метро, охватывающего половину континента – всю территорию Соединенных Штатов с востока на запад и с севера на юг. Представь кротовую нору огромных размеров, подземные галереи, ведущие к залам величиной со средний город. Все это устроено людьми из Пентагона и ЦРУ. Громадная разветвленная сеть, государство под государством. Похоже на бутерброд – страна между двумя слоями земли или минная галерея невероятных масштабов, если тебе больше нравится такое сравнение, достаточно широкая для прохода конной армии, ибо войска перемещаются большей частью на лошадях.

– Как на лошадях? – поразился Робин.

– Именно, – подтвердил Хилтон. – Внизу не повоюешь современным оружием, используется лишь то, что было в эпоху, когда началась Гражданская война: лошади, сабли, однозарядные ружья. Кавалерия! Она, матушка! И никаких ракет или бомбардировщиков – все это строжайше запрещено. Рисковать нельзя: пилот может потерять управление, и самолет врежется прямо в потолок туннеля. Представляешь, какие рожи будут у прохожих, если они увидят, как F-16, прорвав асфальт, выныривает прямо из-под автомобилей посреди улицы, в самом центре Лос-Анджелеса? Властям потребуется давать объяснения, комментарии, а это нежелательно. Поэтому решили остановится на пушках старого образца, стреляющих ядрами, и атаках с саблями наголо… Но не стоит строить иллюзий – война до сих пор приносит страшные бедствия: убитые, всюду убитые. Я не хотел оказаться в их числе, об этом не могло быть и речи.

Лицо Хилтона блестело, он весь покрылся потом. Его скороговорка становилась все более бессвязной, правая сторона рта подергивалась от нервного тика.

– И никак нельзя отказаться от участия в войне? – спросил Робин.

– Нет! – отрезал Хилтон. – Думаешь, их интересует мнение новобранцев? В один прекрасный день тебя попросту загружают в здоровенный лифт с двумя сотнями таких же, как ты, штатских, и ты попадаешь в подземные галереи. Потом подходит сержант и сообщает: «Это передовая линия фронта. Здесь ведется война, а не учения. Хочешь уцелеть – не валяй дурака». Затем ты отправляешься в расположение своей части, где получаешь обмундирование – шмотки девятнадцатого века. Просто живот надорвешь от смеха… Те, кто раньше работал на ранчо с лошадьми, сразу получают назначение в кавалерийские полки. Тебе выдают не современный шлем, а маленькую фуражку с жестким кожаным околышем и учат заряжать чертово однозарядное ружье и орудовать саблей.

Наконец Хилтон замолчал. Его лицо, искаженное яростью, ежесекундно меняло выражение, чего, к счастью, не мог видеть Робин, поскольку молодой человек убыстрил шаг, оставив своего спутника позади.

Робин перестал обращать внимание на странное поведение ангела-хранителя, решив, что тот фантазировал с целью скоротать время, впрочем, это было ничуть не хуже, чем горланить походные песни.

– А потом раз-два – и ты уже сражаешься глубоко под землей, – с волнением продолжил Хилтон, – никогда не видя неба. Система вентиляции слабенькая, и так воняет навозом, что тебя буквально выворачивает наизнанку. Тебе приходится убивать других парней, твоих одногодков, отличающихся только цветом формы, попавших в ловушку так же, как и ты. Воюют только белые, Гражданская война – удел белых людей, это важно. Черных там нет. Пока белая молодежь истребляет себя под землей, черные плодятся на поверхности. Вот почему их становится все больше и больше. И не потому, что они воспроизводят себя быстрее, как утверждают расисты, просто белую молодежь загоняют в подземный ад, обрекая ее на гибель.