Александр Черенов - Одиночка в толпе «часов пик», или Я иду убивать

Значит, «выхожу один я на дорогу» не для того, чтобы за деревьями не видеть леса. И пусть меня не хватает для этой работы, этой работы хватает для меня. Ведь даже в Год собаки, или, там, обезьяны, наш век – Век Негодяя! И нашего века на наш век хватит!

Поэтому «товарищ» может быть спокоен: «будет вам и дудка, будет и свисток». Имейте снисхождение: я ведь только вхожу в курс дела. И, потом: невозможно объять необъятное. А я всегда готов к дополнению: «но возможное нужно объять!». И вот – итог: «пока свободою горим… идут „избранники“ дровами!». Или, как говорил незабвенный Глеб Жеглов: «Так будем же рубить эти головы, пока меч не затупится!». А я – значительно ближе к буквальному истолкованию завета, чем сам его автор! Так, что, если мне потребуется критика – я сам в своём распоряжении. И не праздного критиканства ради, но для «исправления линии».

«Ищут пожарные, ищет милиция…», как писал один товарищ. Люди моих лет помнят, чем заканчивались эти поиски и эти строки: «Ищут везде – и не могут найти…». Этот стихотворный рапорт о поисках касался неизвестного героя. Я с полным основанием могу отнести его и к себе. И не с одним основанием: со многими. Во-первых, меня тоже ищут. Во-вторых – именно милиция. В-третьих, ищут за совершение героического поступка в количестве трёх на семь единиц. Неважно, что героического – только в моём понимании. В-четвёртых, ищут меня – и не могут найти.

И не потому, что плохо ищут: потому, что я помогаю меня не найти. Ведь, если героя стихотворения искали, пусть и по скудным, но всё же приметам: типовая наружность, типовые штаны, то в моём случае у сыщиков и этого нет. Ну, вот, не предоставил я ничего в их распоряжение.

Поэтому мне доставляет безусловное эстетическое удовольствие заслушивать по телевизору жалобные просьбы милиции об оказании ей содействия в поисках неизвестного злоумышленника. Из этого «плача Ярославны» нетрудно сделать вывод, который до меня уже сделали не единожды: «неизвестный старался остаться незамеченным – и это ему удалось». Стенания милиционеров – лишний довод «за». Это укрепляет и поднимает, но, в тоже время, и не позволяет.

В порядке очерёдности: веру в себя, настроение, потери бдительности. Да, есть подвижки: ничего не движется. Насколько я понимаю, мои оппоненты поняли то, что и должны были понять: ничего. Они решили то, что им, сегодняшним, и надлежит решить: это – дело рук неизвестных хулиганов. Принять хулиганов за грабителей и разбойников им не позволяет тот факт, что «жертвы нападения неизвестных» остались «при своих интересах». За исключением одного: жизни.

С чувством глубокого удовлетворения я узнаю, что мне удалось отвести подозрения от места жительства. Оппоненты явно начинают «растекаться мыслью по древу». А, «растекаясь», они никак не могут «потечь» в одном направлении. Нет, конечно, версий – как у того Маяковского «планов»: «громадьё». Но все они – от отчаяния и для бумаги. Правда, однажды мелькает очень даже нездоровая – потому что здоровая – мысль: «А вдруг к этому делу приложил руки мститель?»

Я уже начинаю волноваться – и не только за судьбу мысли, но и за свою собственную – как тут же получаю возможность успокоиться. Мысль товарища быстро вяжут по рукам и ногам одним-единственным контрвопросом: «Этот мститель – что-то вроде Фигаро: и здесь, и там?!». И товарищ «плывёт». Вначале он пытается возвести существительное «мститель» в достоинство множественного числа, а затем, не дожидаясь «третьего петуха» на свою задницу, мужественно капитулирует. Предложение, как идущее не в ногу с общим мнением, предаётся забвению.

По этой причине воцаряется единомыслие: это – совокупность не связанных между собой разрозненных действиях хулиганов, своих для каждого района. Туда и обращается взор «звёзд» областного ГУВД. Туда, куда я обращаю их взор.

Я спокоен: всё идёт по плану. Из окна я уже который день не наблюдаю ни одного автоприватизатора пешеходной дорожки. Знакомые бизнесмены – «те ещё» негодяи! – охвачены, если не ужасом, то думами о жизни и о себе. В воздухе пахнет осенью и умиротворяющим покоем.

Я не заявляю авторских прав на запах осени, но умиротворение – моё производство. Радует и отношение «пипла». Он реагирует адекватно: «бурными аплодисментами, переходящими в овации». Пусть даже – только в глазах. А всё – потому, что «любовь с хозяевами» у нас – взаимная. До гроба, в который одна сторона пытается загнать другую. Ну, как это и полагается в демократии на русский лад.