Эми Маклеллан - Вспомни меня

Я изучаю свое отражение в зеркале над раковинами. Лицо бледное, беспощадное флуоресцентное освещение выделяет все седые пряди в моих светлых локонах. Вдоль линии роста волос видна засохшая кровь. Я кошусь на Кэсси с ее молочно-свежей кожей, блестящими волосами и сиянием юности, которое не могут приглушить даже скобки на зубах и очки в квадратной оправе.

– Нормально, – без выражения говорю я.

– Это я, Кэсси, – напоминает она.

– Я знаю. – Встретившись с ней взглядом в зеркале, я киваю на серьги. – Перья. В полицейском участке их нечасто встретишь.

Она улыбается, сверкнув белыми зубами и блестящими скобками.

– Ага. Надо же было заявиться на вызов в таком виде! Уж точно не то первое впечатление, которое я надеялась произвести на этой работе.

– Не переживайте, со мной каждое впечатление – первое. – Это, конечно, неправда, с памятью в целом у меня все нормально, но в среде людей с прозопагнозией такой юмор.

– Наверное, нам пора… в общем, обратно.

Мысленно собравшись с духом, я киваю. Все происходящее кажется каким-то нереальным. Может, у меня опять что-то не в порядке с головой, и это лишь мрачная галлюцинация? Сейчас придет Джоанна и погонит меня к доктору Лукас, та скорректирует лекарства, которые я принимаю, и ужас вокруг рассеется.

Я выхожу вслед за Кэсси в коридор, где навстречу нам уже шагает сгусток энергии в брючном костюме.

– А, отлично, Сара, вижу, вы готовы продолжить.

Это звучит утверждением, а не вопросом, так что я ничего не отвечаю. Для такой миниатюрной женщины в Нур слишком много от прущего напролом парового катка. Мы опять попадаем в комнату со стенами цвета мятных пастилок, квелый адвокат берет себе еще кофе, а Нур просматривает записи. Я знаю – то, что она заставляет нас ждать, вовсе не случайно. По ней видно: она из тех, кто всегда заранее знает, о чем хочет спросить. Затянувшееся молчание становится гнетущим. Кэсси нервно ерзает на стуле, позвякивая браслетами. В душе поднимается паника, грудь сжимает словно тисками. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании, уговаривая себя – успокойся, этот спазм только в твоем воображении, на самом деле тебе ничего не мешает. Не думай о нем, дыши.

– Сара…

Голос Нур заставляет меня вздрогнуть. Я открываю глаза и фокусирую взгляд на ней, пытаясь понять, что у нее на уме. Боюсь, мне не понравится то, что я сейчас услышу. Сглотнув, я сжимаю ладони.

– Сара, – повторяет Нур, – я хочу, чтобы вы рассказали мне о вашей недавней ссоре с сестрой.

А, вот оно что.

Восемнадцать лет назад

Открывая глаза, я уже слышу отдаленный плач. Комнату заливает свет – наверное, я забыла задернуть шторы с вечера. Сколько же я спала? За окном самолет прокладывает диагональный след, который постепенно растворяется в воздухе. Скоро пролетит еще один, и в небе останется белый облачный крест. Иногда я играю сама с собой в такую игру – лежу, не двигаясь, пока видимый за стеклом голубой квадрат не станет совершенно чистым. Это может занимать на удивление много времени – там, наверху, все безостановочно летают туда-сюда, то и дело расчерчивая гигантские «классики». Все – но только не я.

Плач звучит громче и громче. Господи, уже тошнит от всеобщей скорби! Слезы, сопли – это не про меня. Я никогда не была такой прежде. Прежде… До аварии. Моя жизнь разделена на две части – до и после. Первая гораздо лучше второй. Кто хочет увидеть фильм о моей жизни – смотрите предысторию. Продолжение – отстой.

Кто-то с кем-то шепчется… Сплошные секреты. Джоанна хочет защитить меня, но от чего? Что может быть хуже этого? Я никого вокруг не узнаю, даже себя саму.

Через силу я сажусь в кровати и жду, когда пройдет головокружение. Неудивительно, что мне снятся танцы – наяву мне с трудом даются даже жалкие десять шагов по комнате. Я чувствую себя состарившейся прежде времени, и это дико бесит. Злость за то, что у меня украли мою молодость, не отпускает ни на минуту. Доктор Лукас говорит, что это постепенно пройдет. Надо приспособиться к своему состоянию, и тогда я оправлюсь и вернусь к нормальной жизни. Я знаю, что она права, что нужно работать над собой, но все мне теперь дается так тяжело… Иногда я целыми днями просто лежу в постели, глядя на белые следы самолетов в небе. А если день пасмурный, то у меня не остается и этого.

Я стою на лестничной площадке, прислушиваясь. Вздрагиваю, видя незнакомое лицо, которое смотрит на меня. Приходится напомнить себе, что это всего лишь мое отражение в зеркале. Я еще ничего, даже шрам почти не виден – теперь, когда волосы отросли. Нужно бы их покрасить и сделать стрижку. Не помешало бы немного румян и глаза подвести, вообще как-то оживить глядящий на меня бледный лик. О нас с Джоанной всегда говорили, что из двух сестер она умная, а я красивая. Сомнительный комплимент для нас обеих, но я втайне всегда считала, что лучше уж быть красивой, хоть и считается наоборот. Интересно, что думала Джоанна… Наверное, в свою очередь, полагала, что именно ей повезло больше, и не спорила с таким разделением. В конце концов, кому-то не достается ни того, ни другого.