Александр Пикалов - История одного профессора

– Этот, что ли? – игнорируя протянутую мной руку, спросил он Михаила. – Мелковат, предыдущий покрепче выглядел, и то сбежал от профессора, теряя тапки!

– Я крепче, чем выгляжу, – встрял я.

– Ну это мы еще посмотрим! – хохотнул Фома и ткнул меня кулаком в бок.

От легкого, казалось, тычка я согнулся пополам – силища у начальника охраны была просто нечеловеческая!

– Ну вот, а говоришь крепче! – Фома снова расхохотался.

– Ну, хватит! – прервал хохот Михаил Адамович, и, к моему удивлению, Фома вытянулся по стойке «смирно» и принялся поглощать глазами начальство. – Профессор уже доставлен для разговора?

– Так точно! – отрапортовал Фома. – Доставлен, подготовлен и проинструктирован!

– Куда вы его отвели? – заведующий отделением не смотрел на Фому, а пролистывал какие-то документы, переданные ему начальником охраны.

– Так в триста седьмой кабинет, как и в прошлый раз, – пожал плечами Фома.

– Отлично! Ведите! – Михаил посмотрел на меня и лукаво подмигнул.

Словно единый организм, все стоящие вдоль стен охранники повернулись в одну сторону, а я, Михаил и Фома заняли место в центре строя и двинулись вдоль по коридору.

Наша странная группа несколько раз свернула по коридору и остановилась возле стальной двустворчатой двери с кодовым замком.

– Первый, седьмой и двенадцатый – на месте, остальные занять периметр комнаты! Действуем по инструкции! – скомандовал Фома.

– Не понял? – возмутился я. – Вы что, будете торчать в комнате во время разговора?

– Конечно! Как иначе-то? – Фома удивился.

– Что вас смущает, Алексей? – мягко обратился ко мне Михаил Адамович. – Это стандартная схема, иначе мы не сможем гарантировать вашу безопасность!

– Да плевать мне на безопасность! – зло сказал я. – Мне сюжет нужен, и ради этого я готов рискнуть! Он же ничего не скажет под таким надзором! Вы серьезно так боитесь старика, что заходите к нему в комнату только со взводом автоматчиков?

– Старика? Боимся? – Фома чесал затылок. – Ты че, вообще ничего не знаешь?

– Да, мы боимся, – все также мягко сказал Михаил. – Боимся за вас. Не забывайте – это отделение для буйных! Вы понимаете, какой контингент у нас? На что способны люди, подобные Вышеславскому? Осознаете всю опасность?

– Да, осознаю, и готов пойти на этот риск! – упрямо мотнул головой я. – Если нужно что-то подписать – я готов! Но вот говорить с ним в вашем присутствии – нет уж, спасибо!

– Ну, ваше дело! – развел руками Михаил Адамович и кивнул Фоме.

– Отставить! – рявкнул Фома. – Занять позиции по схеме четыре!

Вооруженные парни выстроились в два ряда и заняли позиции вдоль стен, снова превратившись в живые изваяния.

Заведующий отделением набрал код на замке, и дверь бесшумно распахнулась.

– Если что, мы рядом, – прошелестел мне в ухо Михаил Адамович и закрыл за мной дверь.

Комната триста семь представляла собой обычный бетонный ящик без окон, тускло освещенный желтой лампой, забранной частой стальной сеткой. Посреди комнаты стоял стол и два жестких стула с гнутыми спинками.

Я подошел к столу, положил на него блокнот и ручку и сел на стул. Мой собеседник стоял в темном углу комнаты спиной к свету и не обращал на меня никакого внимания.

Я посидел в тишине несколько минут – мне необходимо было собраться с мыслями.

– Это давит, неправда ли? – раздался голос из темного угла.

– Что давит? – не понял я, очнувшись от своих мыслей.

– Знание, – загадочно продолжил голос, а старик так и не повернулся ко мне лицом. – Знание, что над вами столько тонн грунта, бетона и стали.

– Пока вы не сказали, я не особо-то задумывался над этим, – я передернул плечами, в голову впервые закрался страх, паника от нахождения на такой глубине в обществе человека, чьи намерения и мотивы были для меня загадкой.

– Вот именно! Никто не задумывается над очевидным! – Вышеславский развернулся и в одно движение оказался возле стола, его ладони вцепились в столешницу, старик придвинул свое лицо ко мне. – Все видят, но не придают значения! Не понимают! Смотрят, но не видят! Только если ткнуть их носом в факты, только тогда наступает прозрение!

– Это вы сейчас о глубине? – я невольно отодвинулся от собеседника.

– Это я обо всем! – Вышеславский расслабился и присел напротив меня. – Знаете, ко мне давно никто не заходил.

– Ну да, – кивнул я. – Попасть к вам довольно сложно. Куча проверок и бумажной волокиты!

– Не заходил, – словно не слыша меня, продолжил старик, – потому что я не хочу никого видеть! Я отказывал во встрече журналистам и писателям уже много лет!