Александр Пикалов - История одного профессора

Я стоял возле стены и рассматривал плакаты со схемами движения во время пожара и памятками об угрозе террористических актов и техногенных катастроф, как вдруг со стороны турникета меня окликнули.

– Алексей Константинович? – голос принадлежал молодому человеку в очках.

– Да, это я, – я подошел к турникету и, пройдя сквозь него, пожал протянутую молодым человеком руку.

– Меня зовут Михаил Адамович Берсеньев, я заведующий отделением для буйных этой клиники, – представился молодой человек.

Я невольно вскинул брови – парень выглядел едва ли не моим ровесником, а судя по не сошедшим еще юношеским прыщам, он вообще казался студентом старших курсов медицинского вуза! И надо же – заведующий отделением?

– Понимаю ваш скепсис, – сразу же понял мой удивленный взгляд Михаил Адамович, – выгляжу молодо, да еще эти проблемы с кожей, – молодой человек нервно дернул подбородком. – Но можете не сомневаться – все этапы обучения и работы я уже прошел, и добился этой должности не за красивые глаза и не благодаря чьей-то протекции!

– Да я даже не думал о таком! – я смущенно опустил взгляд.

– Ну, не будем об этом, – легко оставил тему заведующий отделением. – Скажите, что же все-таки привело вас к нам? Вернее, что – это понятно, мне интересно, почему вы решили навестить Вышеславского? За все годы, что он провел в наших стенах, к нему приходил посетитель только один раз!

– Понимаете, я писатель, – начал я, – вот в поисках интересного сюжета я наткнулся на заметку об этом вашем пациенте и решил встретиться с ним и поговорить. Все это чистейшая случайность.

– Знаете, мы в нашем учреждении в случайности не верим, – произнес Михаил Адамович и зашагал по коридору.

Я последовал за моим провожатым. Пройдя по нескольким коридорам, навевающим воспоминания о советских поликлиниках, мы остановились возле лифта.

– Ваше упорство в стремлении встретиться с Вышеславским заслуживает более достойного применения, – сказал молодой врач, нажав кнопку вызова лифта. – У этого пациента очень интересное, я бы даже сказал, уникальное расстройство! Если вы читали заметку, вы понимаете, о чем я. В то же время он крайне опасен для окружающих, поэтому не удивляйтесь мерам безопасности, которые нам пришлось ввести для него.

– Я же писатель! В моем воображении, я уверен, все гораздо круче, чем может быть на самом деле, – самодовольно хмыкнул я. – Так что же, вы его держите в башне? На самом высоком этаже здания?

– Ну-ну, рад, что чувство юмора с вами, – сказал Михаил и нажал кнопку.

К моему удивлению лифт поехал вниз! Я прислонился к стене и подумал, насколько же глубоко располагаются этажи здания? Лифт стремительно мчался вниз, я не смотрел на табло, отсчитывающее этажи, но по ощущениям мы спустились на глубину нескольких километров.

– Да уж, с башней я, конечно, жестоко ошибся, – подавив дрожь в голосе, произнес я.

– Не переживайте – все ошибаются, – мягко улыбнулся Михаил Адамович. – Верхние этажи – это обычная клиника и административные службы. Все самое интересное здесь, на глубине.

Лифт, наконец, остановился, и мы ступили в белый, ярко освещенный коридор.

Вдоль белых стен выстроился строй военных, каждый из которых держал в руках автомат.

– Это еще зачем? – не понял я. – Тут же не тюрьма, если я правильно понимаю. Здесь вроде как лечат людей.

– Все верно, но после некоторых событий нам пришлось ввести такую форму охраны – для безопасности пациентов и самих себя, – Михаил Адамович смущенно развел руками.

– Прибыли, наконец! – низкий с хрипотцой голос раскатами грома прокатился по коридору. – Я уж думал, струхнул посетитель!

К нам приближался военный настолько широкий в плечах, что казалось, ему нужно идти боком в этом просторном коридоре. Грубо вытесанное лицо было гладко выбрито, через подбородок к левому уху пролегал рваный шрам. Зеленые глаза на выкате смотрели строго и насмешливо.

– А это начальник охраны отделения – Фома Брут, – представил военного Михаил Адамович.

– Можно без фамилии, – поморщился охранник. – Просто Фома.

Я еще раз внимательно осмотрел Фому – широченный охранник был на голову ниже любого из своих подчиненных, но, видимо, являлся непререкаемым для них авторитетом. Проходя мимо замерших, словно статуи, своих подчиненных, Фома пару раз зыркнул своими зелеными глазищами, находя малейшие недостатки в форме и снаряжении бойцов, отдал несколько коротких приказов и, наконец, обратил свое внимание на меня.