Майкл Коннелли - Тьма чернее ночи

Принесли оладьи. Маккалеб вежливо предложил Уинстон выбрать сироп первой, но она вилкой возила оладьи по тарелке, и он не выдержал: залил все кленовым сиропом и начал есть. Официантка принесла чек. Уинстон быстро схватила его.

– Шериф заплатит.

– Поблагодари его.

– Я не понимаю, чего ты ожидаешь от Гарри Босха. Он сказал мне, что за шесть лет после дела проститутки встречался с Ганном всего несколько раз.

– Когда это было? В тот день, когда его забирали в последний раз?

Уинстон кивнула, поливая оладьи бойзеновым сиропом.

– Выходит, они виделись вечером накануне убийства. В твоих материалах я ничего не нашел.

– Я не записала. Все равно там ничего не было. Дежурный сержант позвонил Босху и сказал, что Ганн попал в вытрезвитель за вождение в нетрезвом виде.

Маккалеб кивнул.

– И?..

– И он приехал поглядеть на него. Вот и все. По его словам, они даже не говорили, потому что Ганн слишком нажрался.

– Ну... я все равно хочу встретиться с Гарри. Мы как-то работали вместе. Хороший коп. С интуицией, наблюдательный. Возможно, он знает что-то полезное для меня.

– Ладно, будем надеяться, что встреча состоится.

– Ты о чем?

– А ты не знаешь? Он представляет обвинение на процессе Дэвида Стори. В Ван-Нуйсе. Ты что, не смотришь новости?

– Вот черт, я и забыл! Кажется, его имя упоминалось в газетах, когда Стори взяли. Это было... когда, в октябре? И уже суд?

– Да, уже. Никаких проволочек, а предварительные слушания не нужны, потому что они прошли большое жюри. Отбор присяжных начался сразу после первого. Недавно я слышала, что список готов, так что начнут, вероятно, на этой неделе. Может быть, даже сегодня.

– Черт!

– Ага. Босху повезло. Он, наверное, просто счастлив.

– Ты не хочешь, чтобы я с ним говорил?

Уинстон пожала плечами:

– Вовсе нет. Делай что угодно. Я просто не думала, что ты будешь сам столько бегать. Я могу поговорить с капитаном насчет вознаграждения за консультационные услуги, но...

– Не беспокойся. Шериф оплачивает завтрак. Этого достаточно.

– Не похоже.

Маккалеб не сказал ей, что будет работать бесплатно просто ради того, чтобы на несколько дней вернуться к жизни. А еще не упомянул, что в любом случае не смог бы взять у нее деньги. Получив какой-либо официальный заработок, он потерял бы право на медицинскую помощь от штата, оплачивающего его пятьдесят четыре таблетки в день. Таблетки были такие дорогие, что, если бы пришлось платить за них самому, он бы обанкротился за полгода. Или должен был бы иметь зарплату, выраженную шестизначным числом. Такова отвратительная изнанка спасшего его медицинского чуда. Он получил второй шанс в жизни, пытаясь заработать на жизнь. Вот почему их туристический бизнес был оформлен на Бадди Локриджа. Формально Маккалеб числился неоплачиваемым палубным матросом. Бадди просто арендовал яхту у Грасиелы; арендная плата составляла шестьдесят процентов всех поступлений от туристов после оплаты расходов.

– Как тебе оладьи? – спросил он Уинстон.

– Замечательно.

– Чертовски верно.

Апартаменты "Гранд-Ройял" оказались двухэтажной уродиной, разрушающейся коробкой в ошметках штукатурки. Их претензии на стиль начинались и заканчивались модным дизайном прибитых над входом букв названия. Улицы Западного Голливуда и других относительно равнинных районов буквально заросли такими коробками с квартирами повышенной вместимости, вытеснившими в пятидесятые – шестидесятые одноэтажные коттеджи. Они заменили настоящий стиль фальшивыми декоративными завитушками и названиями, отражающими суть с точностью до наоборот.

Маккалеб и Уинстон вошли в квартиру на втором этаже, принадлежавшую Эдварду Ганну, вместе с управляющим домом, человеком по фамилии Роршак. Если бы не знал, куда смотреть, Маккалеб не заметил бы того, что осталось от пятна крови на ковре, где умер Ганн. Ковер менять не стали – просто почистили. Виднелся лишь слабый светло-коричневый след, который следующий арендатор, возможно, примет за остатки пролитого кофе.

Квартиру убрали и приготовили для сдачи в аренду. Но мебель осталась прежней. Маккалеб узнал ее по видеозаписи.

Он посмотрел на застекленный шкафчик. Пусто. Пластмассовая сова отсутствовала. Маккалеб посмотрел на Уинстон.

– Ее нет.

Уинстон повернулась к управляющему:

– Мистер Роршак, на том шкафчике сидела сова. Мы считаем, что это важно. Вы уверены, что не знаете, что с ней случилось?