Елена Жег - Жертва. Между долгом и человечностью

Гарник съежился. Ему хотелось спрятать голову в землю, как страус, только бы не слышать, не знать, что происходит. Остальные работающие дети тоже вмиг притихли, оборвав на полуслове задорные перешептывания.

«Вот пропасть! Пропасть! Пропасть!»

Наставница словно таран двинулась на девочку.

Гарник пригнулся. Он знал, что сейчас будет и хотел бы защитить подругу, но… что он мог?!

А Вера не шелохнулась. В детских глазах сияла такая непоколебимость, такая сила духа, что во взгляде взрослой на миг скользнуло сомнение. За долю секунды до того, как тяжелая пощечина сбила с ног нахальную нарушительницу установленных правил. Удар был такой силы, что даже у Гарника зазвенело в ушах. Вера отлетела назад, упала на землю, придавив всходы, но тут же сгруппировалась, готовая вскочить и ринуться в бой. Друг навалился на нее, удерживая, что было сил.

– Оставь, оставь, – шептал он ей в ухо. – Оставь, оставь, оставь!

Наставница развернулась и, сузив из без того малюсенькие глазки, медленным, размеренным шагом пошла в другой конец огорода. На лице её застыла властная маска ожесточения. Только Гарник успел заметить растерянный испуг, охвативший женщину сразу после удара. И не удивительно -никто не ожидал такого смелого поведения, откровенного неповиновения от маленькой милой девочки.

Несколько минут стояла гробовая тишина. Наконец Вера сбросила замершего Гарника и прожигающе-пронзительно уставилась ему в глаза:

– Ты чего влез? – взвинченно, грубо и даже ядовито спросила она.

Мальчик прекрасно понимал почему. Вера злилась, что друг не поддержал её, когда это было необходимо.

– Ты ничего не понимаешь! – вспылил он.

Чувство вины за собственную трусость говорило за него. Внезапно накатило раздражение на проваленный тест, на пережитый страх, на наставницу, на всё!

– Ты мелешь всякую чушь! – скривившись причитал он, – Ты не видишь рамок, не следуешь законам!

Вера огорошенно выпучила глаза, всем своим видом будто говоря: «Ах вот как?! То есть я еще и виновата?!».

Гарник осекся и замолчал, понурив голову. Некоторое время он сидел так, а затем поднял подавленный взор и тихо добавил:

– К чему спорить? Чего ты добилась? Думай что хочешь, но делай это тихо! Не высовывайся и тебя не тронут. А будешь заметна… Один человек не может изменить мир, Вера!

Девочка изменилась в лице. Щека её горела и Гарник видел – подруга только сейчас почувствовала боль. Она прижала холодную ладонь к лицу, смотря куда-то вдаль и вглубь, и мальчик, догадался – наконец она поняла его! Наконец-то! Не поверхностно, как понимают только мозгом, только смысл сказанного, а внутренне, основательно…

Она поняла и приняла его закон жизни.

Вера вздрогнула, когда в дверь постучали. Телевизор работал тихо, оттого уверенный, настойчивый стук прокатился по комнате громом. Девушка скривилась и лениво слезла с кровати. Откинув назад растрепанную челку, шаркая ногами, она добралась до двери; не спеша, и даже подчеркнуто медленно (как бы давая понять – гостям здесь не рады), накинула обе цепочки – верхнюю и нижнюю – затем аккуратно открыла, лишь краем глаза выглянув на площадку.

За порогом стояла низенькая женщина, укутанная в черное с головы до пят, и ласково улыбалась. Грустные, глубоко посаженные глаза, как два черных паука в паутине мелких морщин, смотрели с молчаливым укором.

Увидев её Вера, быстро захлопнула дверь, намереваясь отпереть мешающие засовы, но в миг снова открыла. Промямлила:

– Извините… цепочки…

Закрыла.

Наконец, пусть не первого раза, но все замки поддались и девушка рывком распахнула дверь, нацепив на лицо, негласно, обязательную в этом случае улыбку.

– Доброе утро, сестра, – промолвила миссионерка, опуская глаза в легком кивке. – Я могу войти?

Руки у нее расслабленно висели, но ладони при этом были собраны в тугой замок. Мрачное одеяние монахини понуро шелестело, когда она устало переминалась с ноги на ногу.

Вера, не без укола горькой обиды, отметила, что, должно быть, учитывая вечерний час, монашка уже успела обойти с добрый десяток общинников. А ведь Избранная уже не первую неделю её ждала!

Тем не менее, девушка молча закивала, приветствуя гостью, и суетливо отступила, давая ей пройти.

– Как поживаешь? – ласково спросила женщина, переступая порог. – У тебя всё в порядке? Быть может тебе нужна какая-то помощь?

Монахиня положила руку девушке на плечо и участливо заглянула в глаза. Голос её, тихий, мягкий, четкий, словно эхом звенел в ушах. От его раскатов прячущееся глубоко внутри тепло, безумными волнами прокатывалось по телу. Вера нервно, суетливо и как-то совершенно потерявшись, отрицательно замотала головой. Потом вдруг подхватилась, опомнившись, и почтительно усадила гостью на кровать. Скомканное одеяло полетело куда подальше.