Татьяна Полозова - Город постоянной темноты

— Ничего, сэр. — Повинно посмотрел я в пол и сел.

— Хорошо, тогда лучше сосредоточьтесь на работе. — Он снова уткнулся в иллюстрированный энциклопедический журнал и время от времени похмыкивал, будто находил там нелепые ошибки.

Я снова посмотрел назад и теперь обратил на себя внимание Чарли Кэролла. Я показал ему три пальца, потом кулак, один палец и еще два. Он кивнул и незаметно указал большим пальцем на Марка Бьюкенена.

Я посмотрел на Марка и свистнул. Не слышит. Сидящий на втором ряду Марти покосился на меня, и я махнул головой, чтобы он позвал Марка. Он свистнул и постучал карандашом по столу один раз, потом выдержал паузу и стукнул еще три раза. Это означало, что сидящий на первом ряду, на третьей парте ученик должен был отвлечься от теста. Подействовало. С помощью ребят мы с ним обменялись шпаргалками и я разложил лист на колене.

Крестный Отец поднялся со своего места, и я закинул ногу на ногу, чтобы скрыть шпаргалку. Учитель походил между рядами, заглянул нам в листки и с нечитаемым выражением лица снова сел на свое место. Никогда не поймешь, не замечает учитель, что ты списываешь или просто притворяется, что не видит.

Урок подошел к концу, и мы сложили все листки на столе у Гарфанкла. Никто не знал, где Малыш Питти доставал шпоры к контрольным, но сомнений в их правильности не было ни у кого. Между нами был единогласный и непоколебимый уговор: не списывать все дословно. «Допускай ошибки, чтобы не получить по спине» — таков был лозунг всех классов и всех учеников. За каждую двойку следовало обязательное наказание в виде порки, а если двойка выходила в семестре, то тебе кроме порки, три раза в неделю в течение месяца следовало еще и драить туалеты в школьном корпусе. И еще неизвестно, что страшнее: физическое или моральное унижение.

— Списал? — Спросил меня шепотом Малыш Питти, когда мы шли из кабинета истории на физкультуру.

Я кивнул.

— Пачка «Голдфингера». — Коротко добавил он и скрылся за рослыми ребятами.

За все нужно платить. Пачка дешевых сигарет, которые мы все же могли достать, была не самой большой ценой.

Последним уроком в этот день была литература и, честно признаться, это был единственный предмет, который мы ждали с нетерпением. Мисс Ровински была единственной женщиной в лагере и, конечно, становилась постоянным объектом двусмысленных намеков со стороны учеников. Хотя, надо отдать ей должное, выходила она из всех этих ситуации с достоинством.

— Тетушка Энн, можно я выйду. — Слащаво ухмыляясь, окликнул ее Чарли.

Она отвлеклась от написания темы на доске и посмотрела на парня поверх очков.

— Ладно, племянничек, ты выйдешь, но объясни за каким чертом?

Несмотря на свой интеллигентный вид, выражаться она могла очень горячо.

— У него стояк! — Крикнул кто-то с задней парты.

Класс взорвался.

Мисс Ровински опустила голову, повернулась и снова стала писать на доске твердой рукой.

— Итак, джентльмены, на сегодня вы должны были прочесть первые десять глав из романа «Убить пересмешника».

Мы поморщились. Марти издал тошнотворный жест, я усмехнулся.

— Кто мне расскажет биографию автора? Мистер Рипли? — Да что ж за день-то! Я самый заметный?

— Простите, мэм, я не подготовил.

Она нахмурилась.

— Почему? — Сурово уточнила она.

— Я был в карцере. — Простодушно пожал я плечами.

На секунду лицо ее озарилось смущением. Встречались еще учителя, которые с сочувствием относились к нашему положению. Но, на самом деле, лучше бы они вообще нас не замечали, чем жалостливо посматривали через плечо, морщась, когда нас вели в «пыточные».

— Хорошо, Вы единственный, кто был в изоляторе? — Ее голос был по-прежнему невозмутимым, но глаза судорожно бегали.

— Да, мэм. — Кивнул я.

— Отлично. — Кажется, что она пришла в норму. — Мистер Бьюкенен?

Марк с лицом приговоренного прошел к доске.

Мисс Ровински пыталась вытащить из Марка хоть каплю информации об авторе книги, которую мы должны были прочитать. Было похоже на допрос невиновного. Наконец, мисс сдалась, и мы перешли к анализу произведения.

— Как вы думаете, почему предок семьи — Саймон Финч, несмотря на свои религиозные взгляды, все же купил рабов? — Она села за стол и закинула ногу на ногу.

Длинная шотландская юбка открывала только щиколотки, но учитывая, что видел весь лагерь в прошлую ночь, скрывать мисс Ровински больше было нечего. Вообще-то, мы со страхом ожидали, что после ее случки с Бобби она уйдет из школы, но она была также невозмутима как и всегда, и никто не посмел даже напомнить ей о той истории, хотя похабные шуточки всегда были у нас в ходу.