Татьяна Полозова - Город постоянной темноты

— Что со мной произошло? Почему я ничего не помню? — Я сидел на кровати и разглядывал фотоальбом, где были все мои воспоминания. Мои фото из Обители, всего пара штук; фото, где мы с Саймоном и Грегори; пара моих товарищей по общежитию; я старше и уже в колледже; выпускной, где на мне надета синяя простыня и странная шапка; какие-то еще места, которых я не помню и новые лица.

— Ты вспомнишь со временем. Врач сказал, терапия поможет. — Доверительно сказал мне Саймон.

Я пропустил двадцать пять лет моей жизни. Последнее, что я помнил, это ночь, когда изнасиловали Люка. А теперь я просыпаюсь и вижу, что уже ничего нет, ни Обители, ни Хейвса, ни Люка, ни моего детства.

Я злобно швырнул альбом в другой угол палаты и отвернулся к окну.

— Ты злишься. — Очевидно подметил Саймон. — Но тебе это не поможет. Ты должен узнать все и тогда сможешь вспомнить.

Я снова посмотрел на него через плечо.

— Это будет тяжело. — Предупредил он, но я взглядом дал понять, что неизвестность еще тяжелее.

Мы договорились, что начнем, когда я поговорю с психиатром. Как оказалось мне поставили диагноз диссоциативная амнезия психогенного характера. Я даже половины слов из всего перечня не понял.

— Это вызвано тяжелыми внутренними переживаниями, времен Вашего нахождения в приюте Обитель Рая. — Пояснил мне психиатр.

Мистер Бредли Сэдок был примерно моего возраста, но судя по тому, что я видел в зеркале, выглядел куда лучше меня. Конечно, можно было сослаться на болезнь, но я-то чувствовал, что дело не только в голове.

— Как долго это происходит? — Спросил я.

Психиатр нахмурился.

— Согласно данным мистера Саймона около трех лет, однако, в последние полгода приобрело регулярный характер и стало выражаться в более острой форме.

Я вздохнул.

— Я смогу вспомнить?

Мистер Сэдок доброжелательно посмотрел на меня.

— Если Вы готовы к этому. — Он наклонился над столом. — Поймите, мистер Рипли, не все здесь зависит от моей работы и вашего сознания. Это скорее подсознательный процесс. Вы должны настолько сильно захотеть вспомнить, чтобы Ваше подсознание перестало блокировать обстоятельства двадцатипятилетней давности.

Я потер виски, от разговора у меня заболела голова и мне больше всего, как ни странно, захотелось сейчас оказаться в постели в Обители, чтобы не приходилось ничего вспоминать.

— Что со мной произошло? Почему я не хочу вспоминать? — Спросил я у Сэдока.

Он снова расслабился в своем кресле и посмотрел мимо меня, куда-то в пустоту.

— Мистер Рипли, Вы должны быть готовы к любой информации о себе. Она не всегда будет приятна, она может принести боль, но поймите, что это все Вы, каждый поступок сделал Вас таковым, каждая деталь жизни привела Вас сюда, хоть это место и не назовешь радостным.

Я вдруг понял, что спустя столько лет, пытаясь вырваться из плена лагеря, попал в очередную ловушку, сам теперь загнав себя в нее.

— Я понимаю. Все же, почему я не хочу вспоминать. В палате Вы сказали, что я подсознательно хочу отправиться назад, чтобы исправить что-то. Что?! — Нетерпеливо спросил я.

— Смерть Вашего друга, Люка Бландта.

Весь воздух вылетел из моих легких. Люк умер? Теперь я осознал, что ни разу не видел его фото в альбоме. Саймон не говорил о нем, а сам Люк ни разу меня не навестил. Он умер!

Я опустил голову и зарыдал. Эта новость глухим тупым ударом убила меня.

— Мистер Рипли, Вы в порядке?

Я не отвечал, голова раскалывалась на части, болела так сильно, будто меня и в правду ударили чем-то тяжелым, перед глазами все плыло, и я повалился на стуле, слыша лишь смутные окрики психиатра, зовущего санитаров.

Я снова очнулся в бараке, но сон помнил смутно. Лишь отрывочные воспоминания: Люк, врачи, Саймон, незнакомцы, какая-то больница, смерть… Черт! Люк же умер! Я вскочил с кровати и, не обращая внимания на странные, удивленные взгляды моих товарищей, надевая на бегу сапоги, выбежал на улицу.

Никогда не доверяйте снам до тех пор, пока не увидите их в реальности. Проблема в том, что мои сны становились реальностью. Я еще никогда не бегал так быстро. Барак Люка был в другом конце поселка и мне пришлось скрытно пробираться через территорию административного корпуса, чтобы сократить путь. К счастью, было еще слишком рано, чтобы меня заметили.

Я ворвался в барак, испугав всех до чертиков. Мои глаза блестели, грудь вздымалась от частого глубокого дыхания, а все тело тряслось.

— Где, где Люк? — Запыхавшись, спросил я, почти крича.