Петр Елизаров - Шаровая молния

Савин был невысокого роста; возраст у него был пенсионный, но директорское кресло он бросать не собирался. Руководитель школы всегда ходил в пиджаке и брюках, носил красные галстуки разных оттенков и серые рубашки, в руках у него всегда была кожаная папка для документов. Его внешность была такой же суровой, как и характер, как и его преподавательская, а затем и директорская закалка. Лицо отражало наступавшую на пятки директору неминуемую старость, от которой он старался убежать – лик был морщинистым. Нос у директора большой, брови пушистые, губы потрескавшиеся; взгляд был несколько потухшим, а иногда внезапно возгорался адским пламенем. На голове у Савина блестела лысина – кое-где русые, а где-то уже поседевшие волосы росли только на висках. Руки у него непроизвольно тряслись от нервного напряжения и почтенного возраста.

Именно на урок Емельяна Николаевича Савина (его часто называли Пугачевым) и попал Дима в своей предсмертной обзорной экскурсии по уходящей жизни. В тот серый зимний день Савин после проверки очередной контрольной работы, на выполнение которой несправедливо отводилось небольшое количество времени, вновь принялся ругать и отчитывать 11 «А» класс за неуспеваемость и почти повсеместное списывание. Что касается последнего пункта, директор спалил отлаженную систему списывания Вершинина у Димы и принялся зверствовать пуще обычного, чуть ли не вопя от злости, выпучив глаза и брызгая слюной:

– Это ведь черт знает что! – кричал Емельян Николаевич, размахивая в воздухе тетрадями с многочисленными вычислениями и формулами. – Что за бездарный коллективный труд?! Вершинин, ты в жизни никогда и половины этого не знал! Только не делай сейчас такое лицо, а слушай, что я тебе говорю… Вернее, что я на протяжении уже многих лет хочу вдолбить в твою башку!

Директор ненавидел Алексея Вершинина особо, даже больше, чем хулигана Ретинского, который посещал его кабинет в воспитательных целях чуть ли ни каждый день. Савин, в отличие от своих подчиненных, предпочитал не унижаться и не делать поблажек сыну богатых родителей, чтобы удержать его в школе – он не хотел добывать деньги таким способом и не любил расшаркиваться перед кем-либо, поэтому ему было глубоко наплевать, кто такой Алексей Вершинин и кто его родители, что они думают о директоре, как к нему относятся, придут ли скандалить и тому подобное.

Он продолжал:

– Я сейчас поставлю тебе кол, и ты вылетишь из этой школы, и никто тебе не поможет! Думаешь, что ты особенный?! Нет, тут все равны, никто здесь никого не выделяет. Не нравится – документы в руки и солдатским шагом в другое место, где найдутся люди, которые будут уважать твои якобы права и лизать тебе задницу, прыгать перед тобой, как зайцы, ожидая приказов. Я не буду этого делать! – директор сделал небольшую паузу для набора воздуха в легкие и продолжил с новой силой. – Я выкину тебя отсюда, если сейчас же не признаешься, у кого ты слизал контрольную, – он обратился ко всему классу. – Или кто-то хочет признаться сам? Иначе Вершинину действительно несдобровать! – никто не осмелился встать. Тогда директор сурово заявил. – Все, Вершинин! Твое дело труба!

И тут неожиданно для всех и для самого Емельяна Николаевича со своего места тихо поднялся отличник Дима Тихомиров, виновато опустив голову.

– Тихомиров?! – сказал директор, не веря своим глазам. – Ты, что ли, помогаешь ему?!

Одной из причин, по которой Савин не любил Лешу, было особое поведение и самолюбие Вершинина, его развязная манера держаться, которой он старался подчеркнуть свой статус. Директор не переносил Вершинина еще и по другой причине…

– Ужас! – выдал директор, почесав свою лысину. – Не понимаю, – он немного помолчал, решив в итоге не жалеть ни отличника Тихомирова, ни двоечника Вершинина. – Тогда я проучу вас двоих, умники! – Савин показал на них пальцем. – Вершинину ставлю «5», а тебе, Дима, поставлю жирную пару в журнал, и эта пара ставит под вопрос отличную оценку в четверти, – физик удовлетворился таким решением и был готов похвалить за него самого себя. – Я чрезмерно уважаю и ценю тебя, Тихомиров, но связаться с этим человеком…

Вершинин больше не мог терпеть, поэтому вызывающим тоном спросил Емельяна Николаевича:

– Каким-таким человеком?!

Савин неожиданно ответил не своим голосом:

– Человеком…без сердца.

Услышав это из уст Емельяна Николаевича, Алексей со всей силы стукнул кулаками по парте, вскочил, чуть не опрокинув ее, откинул в сторону стул, на котором сидел, подхватил свой легкий портфель и под удивленные взгляды одноклассников свалил прочь из класса, хлопнув дверью. Все молчали. Директор тоже.