Петр Елизаров - Шаровая молния

– Ну спасибо, друг, – Дмитрий до последнего верил, что Леха приедет за ним, но тут вспомнил про пьяный голос в трубке и про клуб, а это, по мнению Тихомирова, плохо и надолго. – И на что я рассчитывал? – он медленно подошел к дремавшей сидя матери и от досады скоропалительно решился. – Собирайся. Без него обойдемся. Не поедем – так пойдем!

Александра Игоревна не на шутку переполошилась заявлением сына.

– Как же мы пойдем, сынок? – тихо спросила она, посматривая на настроенного решительно сына, который затаил злобу на Вершинина. – Ночь на дворе, денег нет, транспорт не ходит. Идти по тьме на другой конец города? Что же ты задумал, Димочка?

– Я просто хочу уйти отсюда.

– Просто смирись и прими тот факт, – говорила она, – что никто не приедет… Никто не придет и не поможет. Никто не будет жертвовать собой ради другого… Такая наша жизнь – она полна разочарований. Остается только принять их и продолжить жить, надеясь только на себя, – тихо молвила Тихомирова, а Дима торопился, поэтому не слушал ее. А она не понаслышке знала, о чем говорила.

– Ничего не бойся, мама. Я с тобой.

Все это время Дима думал о предстоящей дороге, на которую так с ходу, не подумав, решился, и пытался вообразить, чем таким важным сейчас занят Вершинин. Александру Игоревну очень насторожило и даже испугало рвение сына, но не подчиниться ему она не могла, как и не могла его бросить. Они тихо удалились из квартиры – их исчезновения никто не заметил. Странно, но после их ухода, гости стали постепенно расходиться.

Тихомировы вышли на темную улицу и, взявшись за руки, побрели в сторону неблизкого, но такого любимого дома. Было прохладно. Дрожь от холода и неизвестности пробежала по Диме мурашками. Он был так разочарован в своем друге, что согласился пойти домой пешком именно ночью, невзирая на все сложности и опасности. В подобных ситуациях он был готов рубить с плеча, не задумываясь о последствиях. При других условиях, если же, например, у Алексея нашлась веская причина не приехать, и он огласил бы ее Тихомирову, Дима ни за что бы в жизни не высунулся на улицу так поздно. Но случилось не так, а как раз наоборот. Когда по его телу пробежала дрожь, он немного отстранился от своей мамы, чтобы она случайно не почувствовала того, что он замерз или чего-то боится, иначе ей не на кого было надеется. При ней же Дмитрий Тихомиров держал себя сдержанно, уверенно и непоколебимо, важно посматривал на свои наручные часы.

«Друзья – это его собственный выбор. И он не мог в нем ошибиться, – думалось в тот момент его матери. – Видимо, что-то просто пошло не так. Главное то, чтобы из-за этой мелочи с нами не случилось непоправимое. Спаси нас, Господи, и пощади. Как же хочется домой… Вот ворона! Надо же было мне кошелек не положить – лучше бы подарок оставила». Неладное чувствовал и Дмитрий, но злость и досада затуманили его разум.

Тем временем через несколько кварталов впереди, на одной из улиц, по которой Дима мысленно прочертил маршрут до дома, произошло еще несколько на первый взгляд несвязанных с историей семьи Тихомировых событий. Но именно из-за них под покровом ночи и произошел ужасный, не поддающийся пониманию нормального человека случай, который поставит под вопрос истинную цену человеческой жизни. Оказывается, в некоторых случаях она ничего не стоит…

В том районе было много однотипных панельных пятиэтажек. В пристройке к одному из таких домов когда-то давно функционировал центр детского творчества. Ныне там располагалось круглосуточное питейное заведение – злачный кабачок, который по ночам превращался в место скопления всей местной швали: бомжей, шпаны, алкашни, наркоманов, девушек по вызову и безудержных ночных гуляк. Именно из этого заведения глубокой июньской ночью вышли трое молодых людей и побрели прямо в сторону идущих домой Тихомировых. Но история этих трех подозрительных и немного выбивающихся из нормального и порядочного общества индивидуальностей началась еще в этом кафе, среди себе подобных…

Обездвиживающий, завораживающий, пленяющий дурман, который на несколько часов приятно помутил рассудок, стал отходить. Конопатый рыжеволосый паренек медленно приподнялся с лавки в темном углу, пошатнулся и, придерживаясь за липкий стол, покрытый следами от пивных кружек и сигаретным пеплом из переполненных пепельниц, побрел через весь зал, чуть ли не сбивая на ходу столы и стулья, словно кегли в боулинге. Рыжий уселся точно там, где и планировал. Приземлился он как раз напротив другого парня, одиноко и задумчиво сидящего за столиком в отдалении. Этот угрюмый человек был невысокого роста, худощав; его уставшее лицо, злобный взгляд, горячий нрав, опыт и лексикон абсолютно не соответствовали возрасту. Он сидел, чуть ссутулившись и положив локти на столешницу, медленно макая чайный пакетик в граненный стакан с кипятком. Появление обдолбанного Рыжего, кажется, нисколько не удивило его – он продолжил то топить пакетик в стакане, то вызволять его из горячей воды, постепенно обретавшей подобающий чайный цвет.