V.S. - Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

– Ну, ещё бы, человек ведь не станет убивать половину или четверть себя, как часть ненавистной ему нации. Как работа? Тебе что-то сделать надо? – спросил Стронг, кивая на машину.

– Да ассимиляция – наше всё. Подкачать колёса не помешало бы. – На этой работе имеются варианты для выгодного брака. Если выдать себя за приличного человека и иметь целью продвижение по служебной лестнице, то достаточно легко найти дочку судьи или прокурора, и даже дочку судьи и прокурора в лице одной дочки. За какую задницу не схвати – окажется, что это задница судейской дочки.

– Держи шланг, качай сам, если тебе давление «два» надо, качай до «двух и четырёх», – этот манометр врёт немного, – сказал Стронг, своим всегдашним равнодушным тоном, протягивая мне шланг.

После того, как я подкачал колёса, а они в этом действительно нуждались, я сказал Стронгу: «Не буду тебя оскорблять предложением денег». «Ха-ха – проявил-таки эмоции Стронг – так виртуозно нам ещё ни разу не отказывали в оплате». Тут подъехал Тони со своей девушкой и с ещё одним нашим товарищем. Мы грызли семечки и смеялись над содержанием рекламной странички о секс-приспособлениях в «Экспресс Газете», которую читала вслух девушка Тони.

– Полная имитация женской попы!..

– Ха-ха-ха!..

– Вагина-девственница…

– Ха-ха-ха!..

– Затычка анальная, для стимуляции точки G и простаты….

– Ха-ха-ха.

Да, нам действительно было весело.

– Ну что, официальная часть вечерней прогулки близится к концу, – шепчу я на ухо Тони, намекая на его страсть продолжать веселье в компании других девушек, когда его собственная препровождена домой.

– Не знаю, не знаю, – загадочно отвечает Тони. Это означает: «Конечно, а как иначе!».

Моё личное веселье омрачает мысль о неуклонно приближающемся понедельнике и необходимости в связи с этим идти на работу.

– Может безалкогольного пива испить, – посылаю я сигнал всем.

– Ну, ты извращенец, Поль, – откликается Стронг.

– Почему это? Я же не собираюсь потом эту бутылку… Хотя ты прав, я – извращенец, – у меня даже в ванной стоит не смеситель, а кровосмеситель!

– Ха-ха-ха, – новый взрыв веселья.

Все смеются. Атмосфера тёплая и уютная.

Воскресенье. Я помню, что мне пригрезилось в предрассветном сне, – это была моя школьная подруга – Маша Семенович, она училась в классе на четыре года младше нашего, – красавица-еврейка, чёрные вьющиеся волосы, чёрные же глаза, тело словно выточено из камня самим Богом Соития. Будучи нимфеткой, она будила желание даже в преподавателях по благонравию. Теперь же, став молодой женщиной, не утратила (я так думаю (поднимая указательный палец вверх на манер советского киногероя) своей сексуальной притягательности для ценителей прекрасного. В этом сне мы, как будто, вместе работали, а после работы встречались, на манер Ромео и Джульетты, для робких поцелуев и нежных объятий. И, как только поцелуи и объятия стали не такими уж невинными – сон был прерван криком Алексашки – девочки-попугая, – они с Инокешкой учинили семейную ссору. Голова раскалывалась. Мысль о том, что завтра понедельник, усугубило и без того нехорошее настроение. В реальной жизни я и Семенович целовались однажды, на моём балконе, после пары бутылок пива… ээ-х, сколько прекрасных возможностей упущено в жизни, – никогда не умел ковать железо пока горячо, но, я жив, а это, по словам Альберта Эйнштейна, – главное условие для того, чтобы быть счастливым; точнее его слова звучали так: «Родиться на свет – главное условие для того, чтобы стать счастливым». Я родился, с этим не поспоришь, а это значит, что надо вставать и чистить зубы.

Глава 25

Понедельник, первое октября. Я уже должен приступить к новой работе, но до сих пор никак не могу «отписать» и сдать в архив свои дела.

Тем временем слушалось интересное дело: на футбольном поле, которые были в совместном ведении детской юношеской спортивной школы и общеобразовательной школы, упали футбольные ворота и насмерть задавили десятилетнего мальчишку. Ни одна из вышеперечисленных организаций не хотела оплачивать заявленный родителями моральный вред в восемьсот тысяч рублей (изначально родители заявили два миллиона). Это было уже не первое заседание, поэтому стороны пришли к негласному решению – половину суммы оплачивает спортшкола, половину общеобразовательная школа. Но, происходила какая-то заминка, кто-то всё время выбегал – созванивался с начальством. А в зале сидело полно человек – представители РАНО, директор одной школы, директор другой школы, тренер по футболу, отец и мать жертвы, представители каждого вышеперечисленного. Судья дремал у себя в кресле, два или три человека сидели ровно, но с закрытыми глазами, помощник судьи спала, положив голову на предплечья, – все ждали пока очередной выбежавший позвонить, вернётся. На ум пришла строчка из Надежды, которая характеризовала наш вялый процесс: «Будем до утра разговаривать, незачем друг друга оспаривать». Я смотрел на родителей мальчика. Видно было, что оба настрадались, также нельзя было обвинять их в том, что они хотят нажиться на смерти своего сына, вчиняя иски всем встречным и поперечным. На лице папаши читалось пристрастие к алкоголю, мамаша же была обыкновенной затравленной женщиной, каких великое множество; однозначно главой семьи был мужчина. Мой ум настроился на кощунственный лад и, я начал фантазировать о том, какие у этих людей планы на деньги. Может быть за этим наморщенным лбом папаши, у которого было время смириться со смертью сына, в этот самый момент бьётся одна единственная мысль, – мысль о новой машине; предположим, он никогда не имел хорошей, а тем более новой машины, и теперь, благодаря смерти сына, ему представится такая возможность. Вот он сидит сейчас и думает: «Угу, я приглядел корейский седан за семьсот тысяч, плюс то да сё, – страховка, дополнительное оборудование – подкрылки, сигнализация с автозапуском, – пусть ещё на полтинник; получается – пятьдесят тысяч остаётся, – я, как следует, кутну; а что, – живём один раз! Интересно, защита картера в комплекте?..» А, скажем, представитель родителей в этот самый момент думает: «Тупой крысёныш сам виноват, – раскачивался на этих дурацких футбольных воротах, на закрепление которых, ответственные люди положили никелированный болт, вот они и пиз…лись!» А директор спортивной школы думает: «Мне до пенсии досидеть всего ничего, случилось же такое на мою несчастную, забитую посторонними вещами, голову». Забегая на два дня вперёд, скажу, что директор спортивной школы умер от сердечного приступа, что с его стороны было очень мило, поскольку продемонстрировало участникам процесса, насколько сильно переживал трагедию сердобольный и чадолюбивый человек. «Разбуди меня через шесть минут», – говорю я помощнице и наглым образом проваливаюсь в сон.